Путешествие Феди Карасика

О, ля-ля-ля-ля-ля-ля,
О, ля-ля-ля-ля-ля-ля!

Вот она обезьянкой полезла выше по лодке, подвешенной вертикально над бушующей водой за кормой парохода. «Свалится соплячка… — замерло сердце у Феди. — Чего мать-то не смотрит за ней!» А когда маленькая фигурка стала подбираться к самому верху, не выдержал — крикнул:

— Она же упадет!

В это время на корму вышли, направляясь к своим пожиткам, разложенным у борта, еще две цыганки, старик с белой бородой, в шароварах, заправленных в сапоги, пожилой цыган, сильно прихрамывающий на правую ногу, молодой курносый парень лет шестнадцати. Этот парень неожиданно захохотал, указывая пальцем на девчонку в лодке:

— Эй, Ольга, хочешь искупаться? Прыгай в Волгу!

«Храбрится… — хмыкнул Федя. — Вот сорвется, тогда не до смеха будет».

А парень ловко залез в шлюпку и попробовал ее раскачать.

Цыганка положила голенького ребенка на расстеленный мешок и встала. Что-то сказала парню. Тот отмахнулся:

— Эй, испугалась!..

Поблескивая серьгами, цыганка перешагнула через малыша и направилась к дверям четвертого класса. А те, что пришли, разместились кто где. На корточки присел белобородый старик, прямо в сапогах на тряпье возле ребенка улегся хромой, заложив руки под голову. Он спорил со старой цыганкой, то и дело вскакивая и яростно доказывал что-то. Старик сидел, задумавшись, и только изредка вступал в разговор.

Парень в шлюпке вытащил из кармана пиджака бутылку с пивом. Открыв ее, запрокинулся. Ольга смотрела, как парень пил пиво и дергала его за воротник:

— Мне оставь!

Парень оттолкнул девчонку, но пива оставил.

Допив, девчонка размахнулась и кинула бутылку в воду.

На корме, прямо на палубе, разместились — с корзинками, с мешками, с сумками — и еще люди. Это пассажиры, которые предпочли сумраку, тесноте и духоте четвертого класса вольный ветерок, шум воды, пронзительные крики чаек. Федя тоже с удовольствием перебрался бы сюда, но… за ним незримо следила — Федя это чувствовал — мама. Она была где-то рядом и, кажется, не собиралась оставлять Федю одного. А как было бы здорово пристроиться рядом с тем парнем, который сидит в шлюпке. Цыган очень похож на соседского Тольку Зубаня, парня-старшеклассника. У него такая же веселая физиономия: нос вздернут, а на щеках ямочки.

Слева от Феди на каких-то досках, сложенных штабелем, сидят две тетки, цветные платки сползли им на плечи. Тетки, разложив на коленях снедь, обедают. А вернее, ужинают… Времени-то, наверно, часов восемь… Лузгая семечки, на борт кормы облокотились три девушки. Пахнет волжской водой. Федя вдруг подумал о том, что, оказывается, обыкновенная волжская вода имеет запах. Нет, это не было знакомым ощущением сырости, вода на самом деле пахла. В ее запахе перемешалось множество других: запах свежей рыбы, прохладной Шубины, сухого тепла солнечных лучей, которых в волжской воде много. И вроде бы даже запах сена. Волга, наверное, собрала его с широких пойменных лугов зеленого верховья.

— Пацан, — вдруг донеслось до Феди, — хочешь посидеть в лодке?..

Это парень приглашает Федю. Федя смотрит, как шлюпка покачивается над кормой, а вернее — в воздухе за кормой, и отрицательно качает головой.

Ольги в лодке уже нет. Федя и не заметил, куда она исчезла.

— Сдрейфил, что ли? — подзадоривает цыган.

Федя отворачивается. Чего пристал, спрашивается!.. Тоже — герой отыскался!..

А парень уже к девчатам с разговором. Наверно, и Федя-то ему нужен был для того, чтобы потом удобней было заговорить с девчатами.

— Девчата, не хотите покачаться в лодке?.. Могу уступить.

Федя уходит от края кормы, останавливается возле огромного, выше Фединого роста, якоря. Якорь, должно быть, вытащили из воды, где он пробыл много лет, потому что весь он рыжий от ржавчины. Федя понимает, что якорь не с «Чайковского», но не понимает, зачем он на корме. И тогда категорически устанавливает: якорь этот найден в Эгейском море. Целые столетия пролежал он на морском дне. А принадлежал он кораблю Одиссея, кораблю, который потерпел крушение, возвращаясь на родину, на остров Итаку.

Матрос, откуда-то появившийся возле якоря с кистью в одной руке и с банкой черной краски в другой, конечно, не имел никакого представления об истинном значении Фединого открытия, не предполагал он и того, что мальчишка в штанах-техасах и в курточке, мальчишка с белобрысой челкой на лбу — вовсе не ученик 5-го класса «А», перешедший в 6-й класс «А». Ни о чем не догадывался и парень, забравшийся в лодку, чтобы повоображать перед девчонками, и сами девчонки, которые все еще грызли семечки. Разве все эти люди могли предположить, что плывут не на колесном пароходе «Чайковский», а на парусном корабле хитроумного Одиссея. И что плывут они не по Волге, а по Эгейскому морю и ведет их корабль…

Федя, сложив на груди руки, прищурился и, отставив вперед ногу, пристально оглядел горизонт за кормой.

Итак, Одиссей, в которого превратился Федя Карасик, дал команду матросам поднимать паруса, и его корабль отплыл на родину, в нелегкое путешествие…