Путешествие к муравьям

Однако не стоит считать муравьёв такими уж необычными – по крайней мере, в сравнении с остальной живой природой. Большинство видов – более 99 %, если считать микроорганизмы, – используют молекулы в общении, а некоторые и вовсе ограничиваются этим способом коммуникации. Имея подобную потребность, одноклеточные научились реагировать на малейшие химические изменения среды – запах приближающегося хищника, жертвы или потенциального партнёра. Их микроскопические тела имели оснащение для считывания химических компонентов, но не умели различать свет и звук. С появлением более крупных организмов клетки, составляющие ткани, продолжили коммуникацию с помощью гормонов – молекул, передающих химические сообщения от одной части тела к другой. Гормоны регулируют физиологические реакции, поддерживая совместную работу тканей и органов. Только насекомые и другие животные, чьи размеры значительно превосходят микроорганизмы, обладают достаточным количеством клеток, чтобы сформировать глаза и слуховые аппараты, способные обрабатывать сложную входящую информацию. И только с подобным уровнем развития живые существа могут эффективно общаться, используя аудиовизуальный канал. Муравьи не пришли в сенсорный мир, в котором живём мы – вместо этого они остались специалистами в гораздо более древнем искусстве. Позвоночные животные, появление которых привело к расцвету млекопитающих, отклонились от традиционного когда-то эволюционного пути и попали на новый чувственный уровень, где мы сейчас и находимся, – и с этой высоты мы наконец можем оценить оба мира, в которых мы и они сосуществуем.

Война и внешняя политика

Колонии муравьёв-портных, постоянно участвующих в пограничных стычках, прямо как средневековые города-государства в Италии, иллюстрируют состояние, характерное для всех общественных насекомых. Вероятно, муравьи – самые агрессивные и склонные к войнам создания на свете. В своей организованной беспощадности они намного превосходят людей; в сравнении с ними наш вид кроток и беззлобен. Внешняя политика муравьёв – это постоянная агрессия, завоевание территорий и истребление соседних колоний при первой же возможности. Если бы у муравьёв было ядерное оружие, они бы уничтожили мир за неделю.

Жители городов и поселений Атлантического побережья от Бангора до Ричмонда много раз за лето проходят мимо воюющих муравьёв и иногда даже ненароком наступают на них, не замечая этого. Скользящий по голому пятачку газона, по бордюру или по сточной канаве взгляд может выхватить скопления дерновых муравьёв (Tetramorium caespitum) размером с человеческую ладонь. При ближайшем рассмотрении (желательно – через увеличительное стекло) обнаруживается, что тёмные пятна – это сотни и тысячи рабочих муравьёв, сцепившихся жвалами в битве, рвущих, душащих, отрезающих конечности противников. Это сражаются в войне за территорию члены противоборствующих колоний. Ряды рабочих муравьёв бегают туда-сюда – из муравейника на поле боя и обратно. Более крупная колония, способная привлечь больше воинов, обычно либо вытесняет меньшую колонию на меньшую территорию, либо полностью её уничтожает.

Муравьи ведут войны как с колониями представителей собственного вида, так и с другими видами. Некоторые из них наверняка применяют стратегии, которые описывал Карл фон Клаузевиц, знаток батальной науки эпохи Наполеона. Уилсон сопоставил поведение колоний двух разных видов с юга Соединённых Штатов – завезённого из-за границы огненного муравья Solenopsis invicta и широко распространённого в этой области лесного муравья Pheidole dentata – и обнаружил интересные вещи. Огненные муравьи – смертельные враги Pheidole. Их колонии в сотни раз больше, и, если в ограниченных условиях лаборатории позволить им пойти в атаку, они быстро побеждают и съедают противника. Однако колонии Pheidole во множестве процветают в местах обитания огненных муравьёв в открытых сосняках и чащах, где живут оба вида. Как же им удается избегать такого грозного врага?