Путешествие к центру Москвы

Это были совершенно очаровательные, восхитительно сонные чувишки. И личики у них были абсолютно детские. Я такие личики помнил. Два. Одно из них было на ветхой открытке «С Рождеством Христовым» 1912 года, а второе в зеркале, когда я заглянул в него по пути на каток «Динамо» в 1946-м. И не важно, сколько лет было этим чувишкам, но если какая сука, то я, бл...дь, не знаю, что с ним сделаю! Потому что непозволительно пользовать генофонд нации без Божьего благословения. Потому что Бог этого не простит, а нации уже не будет. И так по грани ходим. Причем это я так думаю, потому что я так хочу думать. А может быть, мы уже прошли точку невозврата, и нация растворена в контрацептивах, выкинута на помойку в импортных презервативах, выковыряна щипцами гинеколога и спицей («есть одна бабка, и никто ни об чем ни-ни, как не бывало, и для свадьбы все сотворим, глазки потуплены, голосок срывается, и щечки в смущении. Только на свадьбе ни капли, а то по-выпимши х...й его в рот потянешь, и он может чего-нито заподозрить. Ежели не нажрется сам, конечно»).

Так я размышлял, пока девочки умывались и переодевались за занавеской, а я терпеливо ждал их возвращения для разъяснения обстоятельств, приведших меня к триумфу в дельфинарии.

Мы сели за стол. Без пони и ослика, конечно. Им у них в загоне накрыли. Морковка, овсянка в виде овса, по куску хлеба и по куску сахара. Эти пони и ослик – вегетарианцы, потому что, сколько я ни пытался запихнуть в них колбасу, они ее отвергали. А уж о «На бруньках» я и не говорю. Может быть, где-то в природе и есть пьющие ослики и пони, но эти были воспитаны в строгости. Кстати, девочки за завтраком тоже ни капли. Хотя я встречал их возраста, которые не только за, но и вместо. И прекрасно себя чувствовали. По крайней мере, до большой перемены. А там, рядышком со школой, в ларьке – по пивку. А эти – нет. Этих Сергей Никитич в строгости держал. Родителей у них не было. То есть они были. Мать, во всяком случае. Потому что уж совсем без родителей как-то не получается. И мать эта была дочкой Сергея Никитича. Она в свое (а может, и не в свое) время завербовалась на крабовый завод, где и подзалетела от погранца, который пообещал на ней пожениться. До того. А после уже не обещал. Этот погранец был из какого-то сибирского села. По их сибирским обычаям порченых девок замуж не берут. Портить их – это всегда пожалуйста, а вот замуж после этого брать! Не принято! Ничего личного, просто у них обычаи такие. Очень строго у них с этим делом. А на Шикотане так вообще! Там три тысячи штук женского пола разного возраста, красивости и потребности мужского пола. А мужиков – с десяток гражданских да погранцы числом двадцать шесть. И в увольнительные им, кроме поселка Крабозаводск с градообразующим предприятием – крабовым заводом, идти некуда. А при заводе был клуб, где по субботам и воскресеньям устраивались танцы. Где на шесть-семь находящихся в увольнении погранцов приходилось штук двести девиц. И шесть-семь погранцов из них и выбирали себе даму для после танцев. У входа в клуб на стационарном стенде, где было написано «В 19 часов – кино. После кино – танцы» даже была сделана губной помадой приписка: «После кино – fuck». Как видите, в середине девяностых цивилизация пришла и на Шикотан.

Так что неудивительно, что дочка Сергея Никитича осталась без отца для своих дочек. Она влюбилась, а совета от матери получить не могла. Уж очень долго в те годы шли письма на Шикотан. Да и матери у нее не было. Потому что она, мать дочки и жена Сергея Никитича, умерла при родах. Ее, дуру, угораздило рожать в самый Новый год. В Новый 1976 год. Кто ж рожает в Новый год, когда вся страна празднует? В том числе и роддом, который есть малая частичка нашей великой родины, связанный с ней пуповиной родившихся в нем младенцев. А то, что умерла... Что ж поделать? Раз не могла потерпеть до 2 января, когда роддом в себя придет?

Так что не было у дочки Сергея Никитича возможности получить маменькин совет. Вот и залетела. В любовь поверила. Родила она под Новый 1994-й в райбольнице города Малокурильска двойню. Не могла, дура, потерпеть до 2 января.

И Сергей Никитич в 96-м летал за ними в детдом Южно-Сахалинска, чтобы у девочек была семья, состоящая из одного деда. У других девочек и того нет. У многих девочек. У очень многих. Что поделаешь...

Сергей Никитич их один воспитывал. Он даже ушел с ткацкой фабрики, где работал наладчиком, и устроился контролером при дельфинарии рядом с домом.. Чтобы за девочками постоянно присматривать. Встречал их сначала из детского сада, а потом, когда они подросли, и из школы. Потому что подросли они очень красиво. И на них стали глядеть. А район у нас... Рабочий район у нас.