Путешествие как образ жизни. Исследователь Центральной Азии П. К. Козлов

Юго-Восточная область Тибета, или Кам, был целью последнего, неосуществленного путешествия Пржевальского. Его исследование предполагал продолжить Роборовский в ходе своей Тибетской экспедиции 1893–1895 гг. Но тяжелая болезнь Всеволода Ивановича заставила изменить планы путешествия. В Кам экспедиция не пошла. В этот раз Козлов, как преданный ученик Пржевальского, решил исполнить задуманное учителем и определил в качестве главной задачи своей экспедиции изучение Кама. Одновременно он задумал осуществить еще одну мечту Пржевальского – посетить столицу Тибета Лхасу. Однако исполнение этого плана зависело в большой степени от международной конъюнктуры, прежде всего от отношений России и Англии в ходе их соперничества за сферы влияния в Центральной Азии и реакции тибетских властей на присутствие русских путешественников в их «запретной» для иностранцев столице[94]. Поэтому посещение Лхасы не обсуждалось на заседаниях РГО, а только в его кулуарах. Так, например, председатель РГО великий князь Николай Михайлович считал, что если экспедиция Козлова дойдет до Лхасы, то это будет иметь важное значение, чтобы «завязать дружественные отношения с духовным главою миллионов буддистов»[95], т. е. с Далай-ламой. Следует отметить, что в Военном ведомстве не все были единодушны в оценке актуальности новой центральноазиатской инициативы РГО. Во всяком случае, руководство Общества в лице его председателя и вице-председателя (великого князя Николая Михайловича Романова и П. П. Семенова) вынуждены были приложить определенные усилия, чтобы убедить военного министра А. Н. Куропаткина в необходимости организации экспедиции. Об этом, в частности, сообщил Козлову его будущий помощник А.Н. Казнаков после посещения Главного штаба. По полученной им информации, Куропаткин был против продолжения исследования Тибета, поскольку считал, что более остро стоит «необходимость познакомиться с Куантунским[96] полуостровом и Амурской областью». Однако, «благодаря уверению [П.П.] Семенова, что это в последний раз, и письму Николая Михайловича, он согласился»[97].

Параллельно с Военным ведомством шло согласование вопросов подготовки экспедиции с Министерством иностранных дел, в том числе получение разрешения от китайских властей на ее работу в Поднебесной империи. Охранные листы для Козлова и его помощников были получены в феврале 1899 г. В сопроводительном письме Китайского министерства иностранных дел (Лифанъюанъ) сообщалось, что об экспедиции «уведомлены Илийский цзянь-цзюнь и губернатор Синьцзяна». Местным властям предлагалось «по предъявлении означенными лицами охранных листов чинить им свободный пропуск и оказывать надлежащую защиту»[98]. К концу марта все организационные вопросы были согласованы с соответствующими государственными ведомствами, и 1 апреля 1899 г. экспедиция была утверждена Николаем II[99].

В состав Монголо-Камской экспедиции вошли, кроме Козлова, его помощники поручик Кавалергардского Ее Величества императрицы Марии Федоровны полка А. Н. Казнаков (1871–1933) и участвовавший в экспедиции Роборовского губернский секретарь, состоящий при Канцелярии Степного генерал-губернатора B. Ф. Ладыгин, а также 17 человек экспедиционного конвоя. Среди них четыре спутника Козлова в минувших экспедициях – унтер-офицер Г. И. Иванов и старшие урядники Забайкальского казачьего войска П. П. Телешов, Б. Байнов и С. Жаркой, а также фельдшер А. У. Бохин, казаки Забайкальского войска Д. Мадаев, Ц. Г. Бадмажапов и др. Начальник экспедиции «высочайшим соизволением» наделялся правом награждать за особые отличия во время путешествия рядовых конвоя званием младшего и старшего унтер-офицера и урядника, а также лишать этих званий за дисциплинарные проступки.

Необходимые инструменты и приборы для астрономических и топографических работ Козлову предоставил Военно-топографический отдел Главного штаба и РГО. Экспедиция была оснащена также походной фотолабораторией. В этом путешествии Козлов предполагал расширить программу изучения новых территорий. К уже традиционным направлениям – маршрутной съемке, определению астрономических пунктов, барометрическим и метеорологическим наблюдениям, коллекторской работе – он добавил лимнологические исследования. Для этого случая он брал с собой специально изготовленную складную брезентово-пробковую лодку[100].