Множество неправильно расположенных келий, частью выстроенных, частью иссеченных в утесе, доказывают прежнее население лавры. Ныне в ней только семнадцать монахов, из коих половина русских. Все они преклонных лет и редко ходят в Иерусалим, облекшись в схиму по данному обету за исцеление от тяжких болезней, часто же от чумы; так видел я там одного соотечественника, схимника Савву, дважды спасавшегося от заразы. Из всех обителей Палестины лавра Св. Саввы истинно самая святая: полуденное солнце, раскаляя скалы, жжет монастырь; нет ни прохладных ветров, ни освежающей росы в душную ночь на дне сих ущелий; летом Юдоль Плача сущий ад. Скудная, убогая пища доставляется братии из Вифлеема и Иерусалима, будучи иногда умножаема праздничным подаянием поклонников; но и сии слабые припасы часто останавливаются арабами Map-Сабы при малейшем неудовольствии на братию или за неуплату от патриархии Иерусалимской положенной им дани. Таким образом нередко прекращается в лавре самая литургия, по неимению вина, а несчастные иноки, несмотря на беспрестанно терпимый ими недостаток, обязаны бросать каждому из приходящих бедуинов по восьми малых хлебов, хотя бы собралась их целая толпа. Иначе сие жадное племя заставит голодом сдаться монастырь или забросает его камнями с гор, если не взберется на высокие стены. При каждом подвозе припасов или приходе поклонников несколько арабов, проникнув в монастырь, многие дни кормятся на его счет, берут поголовную дань с поклонников и, кроме того, ежегодно требуют даров и одежды своим шейхам. От их своевольного и наглого корыстолюбия обитель сия ныне в самом бедственном положении.
Осматривая монастырь, с удивлением нашли портрет Мазепы, писанный масляными красками, с гербом его и латинской подписью. Меня поразило изображение сего гетмана в диком ущельи Палестины, но я напрасно старался узнать, по какому случаю оно там находится. Мне говорили, что Мазепа, обремененный проклятьем церкви, ходил в Царьград и Иерусалим просить разрешения от четырех патриархов, а в лавру Св. Саввы прислал портрет свой с богатыми дарами, прося отшельников молить за спасение души его. Но Мазепа не ходил так далеко; быть может, во время своей славы, ревностный к благолепию храмов, отправил он богатые вклады в лавру вместе с портретом из личных видов самолюбия. С неизъяснимым восторгом увидел я на стенах той же лавры печатные картины битв незабвенного 1812 года, утешающие русские сердца иноков даже и в тишине столь дикого уединения, и с умилением прочел вдохновенную молитву св. Димитрия Ростовского, повешенную на стене близ пальмы св. Саввы.
Между бесчисленными кельями Юдоли Плача, утратившими названия своих отшельников, известны только та, в которой долго обитал св. Савва с матерью, и три другие на противоположных друг другу утесах: Ксенофонта и детей его Аркадия и Иоанна. Оба сына, отплывшие вместе из Царьграда, были разнесены кораблекрушением по разным берегам Сирии; долго искал их безутешный отец, доколе случай нечаянно не возвратил их друг другу, уже облеченных в иноческий образ, и лавра через многие годы соединила в тихом своем пристанище разлученных житейской бурей. Но, посвятив себя Богу, они уже не сближались более в Юдоли Плача, и только на молитве, каждый стоя пред своей неприступной кельей, наслаждались издали взаимным лицезрением. Столь жестоко было отречение их от мира! часть мощей их и поныне хранится в лавре. В тех же ущельях знаменитый молчальник Иоанн посвятил себя глубокому безмолвию во избежание мирской суеты. Когда игумен лавры, пораженный святостью его жизни, хотел, чтобы его рукоположили священником, молчальник в ужасе бежал в Иерусалим и там с горькими слезами втайне покаялся патриарху, что он уже епископ и скрылся из родины своей Армении единственно для избежания архиерейства, которым обременил его народ. Тронутый смирением Иоанна, патриарх позволил ему по влечению сердца довершить подвиг безмолвия в вертепе.
Но всех ближе была для сердца по тем сладостным песням, какие часто его потрясают во святыне храмов, келья знаменитого певца духовного, Иоанна Дамаскина, который здесь посвятил Богу высокие думы свои. В башне Иустиниана показывают тесный приют его и над ним малый придел во имя Предтечи, устроенный самим Дамаскиным, где находилась и его могила, ныне упраздненная. Библиотека лавры, хранящаяся над церковью, поясняет, для чего избрал он предпочтительно башню сию жилищем, ибо со всем смирением христианина изобиловал он и всей мудростью мира.
Дамаск, уже подвластный сарацинам, был местом его рождения, около половины седьмого века. Отец его, как старшина народа христианского, был уважаем князьями неверных. Ходатайством своим он спас однажды от гибели пленного старца, который сокрушался на торжище, что никого не оставляет по себе духовным наследником. Признательный за избавление старец излил все свои глубокие знания в пламенную душу юного Иоанна и, усовершенствовав его в учении того века, пробудил в нем трогательный дар красноречия.