Путешествие ко святым местам в 1830 году

Город сей, прежде незначительный, ныне сделался богатейшим на берегах Сирии по удобству своей пристани, как лучшее место для складки товаров, и привлек к себе караваны Востока. Консулы всех держав, доселе жившие в Акре, избрали оный для своего пребывания. Частые притеснения, которым они непосредственно подвергались в Акре, и средоточие торговли заставили их предпочесть Бейрут, лежащий на средине всего поморья, имея Яффу, Акру и Тир с одной стороны, с другой же Триполи, Лаодикию и Александрету, и находящийся только на расстоянии четырехдневного пути от Дамаска. Со дня на день возрастает его благоденствие, но торговля более производится с Кипром, Египтом и Западом, нежели с Смирною и Царьградом, и потому не мог я найти себе желанного корабля.

Все племена Востока составляют народонаселение Бейрута, возвышающееся до 20 тысяч. Греки имеют там прекрасную церковь и своего епископа, зависящего от патриарха Антиохийского; латины содержат монастырь под ведением Рима. Очаровательная долина, посреди которой стоит город, простирается до подошвы Ливана и усеяна шелковичными садами, главным богатством сего края. Жители менее угнетены по соседству друзов и маронитов, сих горных и независимых детей Ливана, из которых последние смело проповедуют христианство в областях паши Акрского и готовы поддержать оное своим оружием. Еще с давних времен отделились они от церкви православной и назвались маронитами по имени одного из своих отшельников, Св. Марона, славного в V столетии; но политическая ненависть к правлению византийскому более, нежели догматы веры, была причиной их отпадения, и они сохранили неизменно в продолжение стольких веков свою народность вопреки турков и арабов. Присоединясь к латинам во время крестовых походов, они в протекшем столетии совершенно подпали власти Рима, но имеют, однако же, собственного патриарха и епископов и производят на древнем сирийском наречии богослужение, сходное обрядами с греческим. Многие монастыри принадлежат им на горах Ливанских, но главный из них, Антура, был разрушен по возникшим в нем беспорядкам. Долгое время истинная вера друзов была глубокой тайной. Около 1000 лет после Р. X. Гаким, халиф Египта{103}, объявил себя в порыве безумия богом, и несколько из ослепленных его последователей, избегая гонения, укрепились в горах ливанских и образовали народ независимый, который и поныне держится оружием и неприступностью своих ущелий. Но немногие из сего племени были посвящены во все таинства веры, и потому друзы делились на просвещенных и невежд. Сии последние темными понятиями о воплощении давали повод несправедливо называть себя христианами. Все они состоят под управлением многих шейхов, зависящих от одного наследственного эмира, который, платя известную дань паше Акрскому, властвует независимо в горах своих. Лет за сорок тому назад он и его семейство обратились к христианству и сделались ревнителями римской церкви, но они скрывают от мусульман веру свою, подобно как и предшественники эмира таили первобытную свою религию, придерживаясь в обществе магометан их обычаев и обрядов.

Недалеко от стен Бейрута, к северу, раскинуты на самом помории многие столбы, быть может остатки храма морской богини, оракул коей обрек чудовищу княжескую деву Верита. Далее на расстоянии двух верст, где впадает малый ручей во глубину залива, показывают то место, где явился св. Георгий обреченной жертве, и несколько ближе к городу остаток стены знаменует самое место умерщвления чудовища от руки великомученика. Память его в столь же великом уважении в Бейруте, как и в Лидде, где он был погребен, и почти в каждом из городов Сирии посвящена ему хотя малая часовня, ибо христиане Востока, преданные без защиты во власть магометан, избрали сего небесного витязя своим покровителем.

Очаровательные и пространные виды открываются с вершины высоких домов Бейрута; приятно развлечены взоры плодоносием долины, зеленеющей шелковицами. Окрест нее роскошно цветут обработанные холмы; над ними возвышаются горы величественными уступами, подобно амфитеатру, созданному для зрелища вечернего моря, когда, как бы по знаку опускаемых в пристани парусов, оно последней широкой волной расстилается в мирном заливе. К северу восстает громкий в писаниях Ливан, охраняющий ночь неусыпными мольбами своих отшельников, и над ним исполинский Анти-Ливан, искони поседевший снегами, праотец сирийских гор.