Путешествие на абсолютный полдень

– …ждет, – было последнее слово разговора, донесшееся через быстро распахнутые и так же быстро сомкнутые створки.

Саврский князь бы не молод и не стар, не высок, не низок, не уродлив, не привлекателен. Он не вызывал ни омерзения, ни симпатии – такой был человек. Никакой. Волосы серые, кожа обветрена, а вот глаза острые, ледяные. Князь вошел один, от дверей сделал к Лалу пару шагов. Лал сидел по-прежнему: нога на ногу, в руке крышка от кувшина. Князь перехватил рукоять плети, свободно висевшей у него на запястье, и слегка хлестнул себя по поле кафтана. Этот жест мог означать нетерпение, удивление, недовольство. Или просто быть переведен как «добрый вечер!» Лал кивнул в ответ.

– На подосланную убийцу ты больше всего и похожа, – сказал князь. – Это правда. Что будешь делать?

– Я пришел не за этим, – сказал Лал.

– “Пришла”, – поправил князь. – А за чем же?

Лал объяснил так, как объяснял до того первым двум. В течение краткого рассказа князь подошел ближе и, поскольку стул был единственный, сел возле Лала на край стола. Куда и какими глазами он при этом смотрит, Лала позабавило. Взгляд был весьма и весьма откровенным, хотя и по-прежнему ледяным.

– И как ты намерена этого добиться? – спросил князь.

Лал поставил крышку от кувшина на стол.

– Любыми возможными способами.

В глазах князя вспыхнули бледные искры. Он рукоятью плети подцепил Лалу подбородок, потом отогнул полурасстегнутый ворот кафтана, рассмотрел синяки.

– Красиво твой муженек тебя полапал. Такой же способ подойдет? – спросил он.

– Попробуй, – слегка пожал плечами Лал. – Увидишь.

Князь сощурился.

– Женщин, надевающих мужское платье, бьют кнутом на конюшне, – сказал он.

– Так чего ж ты тянешь? – усмехнулся Лал.

В следующий момент князь наклонился, и серебряные пуговицы у Лала с кафтана дождем рассыпались по полу, а пальцы князя вцепились в тонкий шелк рубашки, готовясь разорвать и его тоже. Глаза, смотревшие в упор, были злыми. Лал мягко подался навстречу и, перехватив предплечье саврского князя, плавным движением уронил того спиной на ковер, а сам навалился сверху. Одной рукой он держал кира Иуркара за кадык, а в другой у него был вынутый у князя из-за пояса нож-потрошитель с одним гладким лезвием и одним зазубренным. Пристально глядя в глаза, как князь сам делал до этого, Лал поднес нож тому к горлу, наслаждаясь пусть секундным, но все же отчетливым страхом.

– Если б я хотел убить тебя, сделал бы это уже трижды, – сказал Лал. – Но мне нужно не это. Я хочу говорить завтра на военном совете. И хочу, чтобы все выслушали меня и согласились со мной. Ты много потерял, и я понимаю, почему. Если ты во всем торопишься так же, как сейчас, ты неминуемо проиграешь эту войну. Война – игра не только для сильных, но и для терпеливых. Я научу. Смотри, как нужно воевать…

Лал срезал верхнюю пуговицу у князя с кафтана. Потом следующую, постепенно разжимая руку на горле и откидываясь назад. Пуговиц было много. И сколько позволить себе сделать с этим человеком, чтобы купить у него победу над Врагом, Лал еще не решил. Но ради такой цели мог бы – многое. Пуговица за пуговицей менялось выражение у того в глазах: растерянность, непонимание, паника, страх, опять растерянность, и, наконец, то, что нужно: интерес, прежние бледные искры.

Срезав еще пуговицу, Лал уперся лежащему коленом в живот, взял нож в зубы и скинул с себя кафтан. Но быстро приставил лезвие князю к подбородку, когда тот попытался дать рукам волю.

– Не смей. Подай плеть, – велел Лал.

Князь повиновался примерно через минуту. Чтобы все было обратно тому, к чему он привык, для савра, вероятно, казалось почти невозможным. Лал не церемонился. Крутанул его за руку, привязанную к плети ременной петлей, перевернул лицом вниз и, взяв за шиворот, поставил сначала на четвереньки, потом на колени. Снял петлю с его запястья и отпустил, оставшись за спиной.

– Ты безумна, – севшим голосом произнес князь.

Нож воткнулся в столешницу у князя перед лицом, а Лал рывком стащил кафтан у того со спины.

– Да, – сказал он. – Но не больше, чем ты. И не лги, будто тебе это не нравится. Умей не просто бить. Умей бить так, чтоб тебе были благодарны.

Князь молча смотрел на нож. Не размахиваясь, Лал хлестнул его по спине плетью. Князь качнулся вперед, схватился за край стола, но смолчал. И попытки взять нож не сделал ни малейшей. Несмотря на то, что силу удара Лал начал увеличивать. Глухо вскрикнул он лишь на седьмом, только вряд ли от боли.

Лакированные дверные створки распахнулись тут же.

– Хва… – эргр Амрай, ворвавшись в комнату, выкрикнул громко и гневно, – …тит, – закончил растерянно и вполголоса. Предваряющих его появление шагов по галерее Лал не слышал – значит, Амрай не одну минуту ждал под дверью подходящего момента войти. Но, кажется, он предполагал увидеть внутри нечто противоположное. Секунд через пять красноглазый справился с собой и добавил почти спокойно: – Довольно. Государыня… пойдемте.

Лал опустил занесенную плеть и рукоятью вперед подал ее владельцу через рассеченное плечо.

– Пошли прочь отсюда! Все! – не поворачиваясь, закричал саврский князь.