Путешествие на абсолютный полдень

– То же самое, что почти двадцать лет назад сделала точно такая же фифа с точно такой же смазливой физиономией, точно так же под видом больной и несчастной втершаяся в доверие. Она его бросила в самый неподходящий для этого момент.

Дин постучал по столу пальцами.

– Иногда я начинаю жалеть, что Тарген не управляется государственным советом, как раньше, – сказал он. – По крайней мере, в те сорок лет после Солдатской войны, вопросы государственной важности не решались в государевой спальне, а судьба страны и ее народов при республиканском правлении не зависела от того, что кого-то полюбит или бросит женщина. – И строго посмотрел на Фая, словно это он был виноват.

– Я здесь не лишний? – деликатно спросил Фай. – Мы таю. Мы не женщины.

– А что за «мы», господин посланник? – удивился кир Хагиннор. – До сих пор были вы – нижние, и они – верхние. Вы помирились?

– Надеюсь, да, – ответил Фай. – Нам пришлось.

– Как вам повезло, – сказал царевич Ша. – А мы все окончательно разосрались.

– Юноша!.. – кир Хагиннор положил свою трость на стол, брякнув золотым набалдашником. – А, впрочем, выражайтесь, как хотите. Все равно это разговор ни о чем. Пока государь не я, не вы и не посланник Фай, не мы здесь и решаем. Разве что посланник Фай подгонит по реке флаер, мы с корабля погрузим туда это бесчувственное тело, и отправим в Столицу проспаться.

– А если он у меня по дороге очнется? – испугался Фай.

– Катапультируете его в болото, – вздохнул кир Хагиннор. – Молодец, что отказался. Если б вы были согласны, посланник Фай, я бы заподозрил вас в нехорошем, и вас, господин посланник, пришлось бы тихонько придушить шнурком где-нибудь в отхожей канавке. У нас тут все серьезно. На кону пол рукава Галактики. – Фай в это время смотрел на него и не понимал, серьезно он, или шутит. – А вы что предложите, господин Первый министр?

– Я все слышу, – вдруг подал голос государь, не поднимая головы со стола.

– Мы ждем приказ о наступлении, – быстро сказал царевич.

Ответа не последовало.

Кар Хагиннор поднялся с командирского места.

– Дин, на пару слов, – сказал он и направился прочь из шатра.

Дин последовал за ним, а Фай, поскольку деваться было некуда, поспешил за Дином. В сопровождении свиты генерал-губернатора они прошли через лагерь к временной пристани и поднялись на речное ходжерское судно. На борту кир Хагиннор посмотрел сквозь Фая, как сквозь пустое место, и обратился к Дину:

– Но полезная мысль у тебя есть, верно? Ты же давно решил про себя эту проблему, Дин. И ты не рвешься в бой, как малолетки.

– Нет, господин генерал-губернатор, – покачал головой Дин. – Я не умею воевать. Я думаю, пусть все идет, как идет. Отпускайте агиллейских таргов по домам. Саврской армией командует несколько человек на паритетной основе, верно?

– Трое. Они не принимают отдельных решений, только вместе.

– Познакомьте их с государыней и представьте, что получится.

– Это будет похлеще твоего наводнения на Шоше, – кивнул кир Хагиннор и вдруг посмотрел на Фая: – И посильнее ваших бластеров. А если не будет, вернемся по осеннему льду и будем брать саврские территории частями.

– Арданская ничья, – сказал Дин.

Кир Хагиннор зловеще засмеялся.

– А государь? – заикнулся Фай.

– В тот раз это не послужило ему уроком, может, хоть в этот запомнит, что с вами спать нельзя, – холодно произнес кир Хагиннор. – Во избежание жестоких огорчений. – Развернулся и пошел к кормовым каютам.

– Слышал, Дин? – Фай дернул министра за рукав. – Ищи фонарь, летим домой.

– Не торопись. Мне надо поговорить с царевичем. Во-первых, я его давно не видел. Во-вторых, нужно, чтобы он правильно понял то, что его поход окончен.

– На сколько ты задержишься?

– На половину стражи максимум.

Однако, в половину стражи Дин не уложился. И Фай не уложился. Потому что, когда они вошли назад в штабной шатер, царевич Ша стоял перед государем весь красный и силился что-то объяснить, но его настолько переполняли эмоции, что ему удавалось только размахивать руками и хлопать ладонями по столу. Ходжерская свита, сопровождавшая перемещения Первого министра по лагерю, наконец, нагнала их полным составом и оказалась в шатре следом. Государь сидел нога на ногу и скрестив на груди руки. И не сказать, чтобы в бесчувственном состоянии. Почти нормальный. Только глаза нехорошо блестят. А перед царевичем лежала бумага с кистями и гербами, которую тот отпихивал от себя кончиками пальцев, словно ядовитую или заразную. Дин мигом оценил обстановку и, едва глянув в эту бумагу, схватил ее со стола и быстро скатал в трубку. Государь так и не говорил ни слова. Царевич замолчал. Ходжерцы за спиной у Фая зашушукались. Дин переводил глаза с отца на сына и обратно.

– Я не приму, – сказал, наконец, царевич относительно спокойно.

– Тебе придется, – сказал государь.

– Я порву указ.

– Я напишу новый. Дин, отдай ему.

Дин осторожно положил скатанную трубочку обратно на стол.

– Нет, – сказал царевич Ша.

– Я тоже стал императором в твоем возрасте.

– Дело не в этом...

– Ша, возьми, – вступил в разговор Дин. – Завтра или послезавтра твой отец протрезвеет и передумает. И все будет как прежде.