Путешествие по арабским странам

Прохладная чистая вода, сменявшаяся каждый день, замечательно освежала в полуденную жару. Ивонна и Петер несколько раз проплыли вдоль стоики бассейна, перебрасываясь шутками, долго кувыркались, вздымая вокруг себя каскады брызг, а затем, смеясь и отдуваясь, вылезли на освещенную сторону, чтобы обсохнуть под лучами солнца. Камень оказался настолько горячим, что лечь на него было невозможно. Служащие бассейна уже знали Ивонну, и один из них молча принес нечто вроде матраца и мохнатое полотенце, а кроме того мухобойку и бутылочку какого-то масла, которое якобы обладало способностью отпугивать мух. Но у мух, очевидно, был насморк, и они не чувствовали запаха масла. От их назойливого внимания и от жары оставалось лишь одно спасение — бассейн. Ивонна и Петер снова прыгнули в воду и затеяли там веселую возню.

— Пообедаем здесь, — предложила Ивонна, когда они по дорожке, обсаженной пальмами, возвращались к террасе.

Петер согласился. Он остался на террасе, а Ивонна отправилась в свою комнату в гостинице. Когда она вернулась, на ней была широкая желтая юбка и тесно облегающая черная шелковая блузка с маленьким стоячим воротничком.

Кроме купальных принадлежностей Петер положил в сумку чистую тенниску и теперь надел ее — прежняя в один миг стала совершенно мокрой от пота, — а пиджак повесил на спинку стула. Ивонна и Петер миновали фойе, прошли мимо швейцара с пышными усами, мимо стоявших в ряд «боев» уже довольно зрелого возраста, одетых в яркие галабии всех цветов радуги и низко кланявшихся гостям, мимо продавца книг, торговца сувенирами, мимо парикмахера. Петер нес свой пиджак, перекинув его через руку.

— Вам не холодно? — спросила Ивонна в дверях ресторана.

Он засмеялся.

Она осталась серьезной и, когда они вошли в ресторан, сказала:

— Почти все мужчины в пиджаках.

Петер пропустил ее вперед и шепнул ей чуть ли не на ухо:

— Почти все, Ивонна.

Первый раз он назвал ее по имени.

Метрдотель в черном смокинге подвел их к столику. Они сели, и Петер снова повесил пиджак на спинку стула.

Официант в черных брюках и белой куртке подошел, чтобы принять заказ. Кушанья разносили мужчины в ярких галабиях. Один из них тотчас же поставил на стол хлеб и воду.

— Мы еще не выбрали, — сказала Ивонна, и официант отошел. — В Штатах, — произнесла она затем, глядя в меню, в приличные рестораны не пускают мужчин без пиджаков.

— Если бы женщины в такую жару носили шерстяные кофточки, — ответил Петер, — они имели бы право требовать от мужчин, чтобы те не снимали пиджаков. Ваш великий Авраам Линкольн, даже будучи президентом, наверняка не раз сидел в обществе без пиджака. Желаю вам приятного аппетита и хорошего утреннего настроения.

«Все-таки она глупа», — подумал он.

Тучи бродят над Каиром

Неделю спустя впервые с начала весны небо заволокли тяжелые мешки тучь. Невидимые конвейеры быстро несли их на запад. Солнце отдыхало за этими мешками и людям не показывалось. Правда, оно все же поддерживало температуру на уровне двадцати четырех градусов по Цельсию, но европейцы в этот день смогли перевести дух. Летом им иногда приходится выносить и сорокапятиградусную жару. Рассказывают, что в один из таких дней в Каир возвратился европеец, проведший несколько недель в Париже.

— Какая была погода? — спросили его.

— Великолепная, — ответил он, — восемь градусов по Цельсию и каждый день дождь.

Но вот некоторым египтянам тучи, видимо, послужили сигналом к тому, чтобы вытащить из шкафа пальто. На улице вдруг появились мужчины, одетые поверх галабии в легкие шерстяные пальто до колен — на первый взгляд этот наряд напоминал вечернее платье с накидкой. Особенно бросались в глаза пальто из тканей в полоску. В Европе из таких материалов обычно шьют костюмы.

Петер решил воспользоваться пасмурным днем и осмотреть наконец город. Он уже довольно много ходил но Каиру и знал его в общем неплохо, но для обстоятельного осмотра до сих пор было просто слишком жарко. Петер очень гордился тем, как разумно он собрался в дорогу, но в первый же день ему пришлось купить египетские тенниски. В тех рубашках, что он привез с собой — слишком плотных и тяжелых, — он и изнемогал от жары и обливался потом. Материалы, из которых были сшиты его костюмы, тоже казались по сравнению с египетскими цементом. А когда Петер с гордостью облачился в тенниску из перлона, составлявшую украшение его гардероба, он не мог не рассмеяться. Его хватило ровно на то, чтобы пройти от номера до дверей гостиницы, после чего пришлось возвратиться, принять душ и переодеться.

Теперь умудренный опытом Петер, перейдя мост через Нил, направлялся из предместья Замалек, где он жил у своих друзей непосредственно на берегу Нила, к центру города.

Шел он по улице, которая, как ему объяснили, в память революции 1952 года, свергнувшей короля, называлась «улицей 26 Июля». Но никто не утруждал себя такими сложными названиями. Прежде это была «улица Фуада» — в честь умершего короля Фуада, и народ продолжал говорить: «улица Фуада», «мост Фуада», хотя все ненавидели монархию и вспоминали ее как кошмарный сон.