Путешествие по арабским странам

Только после этого волокнам разрешалось перейти в другой гимнастический зал, где их «растягивали». Но не сразу, разумеется. Сначала их как следует гоняли по машинам. Многие волокна, не желавшие расставаться со своими соседями, вместе с ними падали в корзины полуметровой высоты, похожие на корзины для бумаги. Однако их и здесь не оставляли в покое и заставляли тренироваться до тех пор, пока они не достигали спортивной формы, необходимой для волокон. Для этого их приходилось не только растягивать, но и скручивать, чтобы они вместе с тонкостью приобретали прочность и не рвались.

Так создавалась пряжа. Она наматывалась на веретена, которые ничем не отличались от веретен на прабабушкиной прялке. Но вот такой картины прабабушка наверняка не могла бы себе представить, даже обладая богатым воображением: в одном из огромных цехов вращались тысячи веретен. У того, кто долго смотрел на это скопление машин и веретен, могла закружиться голова. И среди всех этих машин с несчетным, казалось бы, множеством вращающихся веретен стоял один-единственный человек, который обслуживал не две и не три, как еще несколько лет назад, а целых шестнадцать машин! Если нить рвалась, машина автоматически останавливалась, человек подбегал, несколькими искусными движениями быстро связывал нить, и машина снова приходила в движение.

У этого рабочего был вид человека, хорошо знающего себе цену, вежливого, но сдержанного. Когда к ному обратился инженер, он ответил охотно, но не только не подобострастно, а скорее холодно и гордо, словно желая подчеркнуть, что, хотя тот его начальник, он разговаривает с ним, как с равным.

По словам директора, наименьшая заработная плата рабочего составляла пятнадцать пиастров в день или около четырех фунтов в месяц. Между тем тонкая лепешка стоила полпиастра, фунт буйволового мяса — одиннадцать пиастров, фунт баранины — тринадцать, фунт мороженого мяса, доставляемого из Аргентины, — семь, метр хлопчатобумажной ткани — десять-восемнадцать, метр шерсти — два фунта десять пиастров, велосипед — около десяти фунтов[37].

При фабрике были столовые, которые ежедневно готовили для трех смен рабочих шесть тысяч горячих обедов. Производству обед обходился в шесть с половиной пиастров, рабочий же получал его за два.

Если минимальная зарплата составляла пятнадцать пиастров, то средняя зарплата, по словам директора, доходила до сорока шести пиастров в день, или до одиннадцати с половиной фунтов в месяц. Эта сумма показалась Петеру слишком высокой.

— Дело в том, что все стало значительно дороже, — пояснил директор. — До войны за один пиастр можно ныло купить семь яиц, а теперь только одно. В то время дневной заработок составлял от трех с половиной до восьми пиастров.

Пока они разговаривали, в комнату дважды заходил служащий, показывая директору какие-то бумаги и прося его что-то решить.

— Мое любопытство может показаться вам чрезмерным, — извинился Петер. — Но сколько, например, нарабатывает этот служащий?

Человек был одет в светлую рубашку, в темные, не очень новые брюки и ботинки с потрепанным верхом.

— Не меньше пятнадцати фунтов в месяц, — ответил директор.

— Так много?

— Да.

— Столько же, сколько врач в больнице.

— Возможно, — заметил директор. — Средний доход наших служащих составляет сорок фунтов.

— В год?

— В месяц.

— Мне рассказывали, что ректор университета получает сто фунтов в месяц, — сказал Петер. — А сколько у вас получает директор?

— Сто пятьдесят.

— Я бы хотел задать еще несколько вопросов.

— Пожалуйста.

— Часть ваших рабочих живет в фабричных домах, верно ведь?

— Семьсот рабочих с семьями. Дома вы, наверное, видели, когда ехали сюда.

— Кажется, — да. Маленькие коттеджи?

— Точно так.

— Сколько они платят за квартиру?

— Фунт в месяц за три комнаты без ванны. Эти дома мы называем старой колонией. В новых больших современных домах четырехкомнатная квартира с ванной обходится в три с половиной фунта. А директор за виллу платит пять фунтов в месяц.

Директор повел Петера осматривать фабричную больницу на восемьдесят коек — из них в тот день было занято тридцать или сорок — с лабораторией, операционной и самыми современными стерилизационными установками.

— Счастливы рабочие, которые сюда попадают, — пошутил главный врач и громко рассмеялся, как умеют смеяться только очень жизнерадостные люди.

В это время кончилась смена и поток рабочих устремился к воротам и в столовую. Обед в этот день состоял из чечевичного супа, риса, шестидесяти граммов мясного гуляша и хлебной лепешки. Только что подошли человек тридцать рабочих. Все они были одеты в легкие брюки и рубашки. Столовая состояла из двух залов, разделенных кухней с тамбуром. В одном из залов была устроена сцена.

— Заболевший рабочий, — рассказывал директор, — за первые десять дней получает от производства три четверти своей зарплаты, за следующие десять дней — половину, затем четверть, а потом синдикат выплачивает ему по десяти пиастров в день[38].