Путешествие по арабским странам

Когда Петер и его спутники вышли из здания фабрики во двор и направились в контору, было уже совеем темно. Директор фабрики радушно пригласил посетителей на чашку чая к себе на квартиру, которая находилась над конторой. Они оказались в большой комнате, обставленной креслами и кушетками. В горках за стеклом поблескивала фарфоровая посуда, на стенах висели картины с видами Египта. Пол был устлан толстыми мягкими коврами. Посредине стоял чайный столик, который бой увез, но вскоре вкатил обратно, теперь уже с чашками чая, печеньем и плодами манго.

Петер уже знал, что в Египте домашнюю работу выполняют мужчины, причем некоторые из них довольно прилично готовят.

Хозяин дома относился к администраторам такого рода, с которыми Петер уже встречался, сначала — в «Провинции освобождения», затем — в правлении Суэцкого канала. Это были бывшие кадровые военные или высшие офицеры запаса, сильные люди спортивного склада, энергичные, умные, с непринужденными, обходительными манерами. Некоторые из них считали главным национальный вопрос. Выдвигая его на первый план, они старались замаскировать свое привилегированное положение, сохранить его и даже упрочить. Но были среди них и такие, кто понял, что оздоровление нации невозможно без решения социального вопроса.

В комнату проникали свистки и грохот поездов.

— Да, здесь довольно шумно, — сказал хозяин. — Каждый час проходит поезд. Особенно весело по утрам, часов в семь, когда тысячи рабочих едут на велосипедах на фабрику. Жена говорит: «У каждого — звонок непрерывного действия».

Он засмеялся и заговорил о текстильных предприятиях города. Его фабрика тоже принадлежала исключительно египтянам.

— В городе есть еще одна такая фабрика, там двадцать восемь волокноотделителей, у нас — только двадцать, она до недавнего времени принадлежала англичанам. Теперь ее владельцы — египтяне, — закончил директор с гордостью и улыбнулся, сверкнув белыми Зубами.

— Ее построили англичане? — спросил Петер.

— Англичане в Египте ничего не построили, — заявил он тоном, не терпящим возражений. В его голосе звучала ненависть к колониальной державе, которая оккупировала его страну, грабила и унижала ее.

— Я, конечно, имел в виду, что она построена по приказу англичан, — пояснил Петер.

Хозяин был так раздражен, что повторил:

— Англичане в Египте ничего не построили.

— А почему они продали свою фабрику? — спросил Петер.

Хозяин улыбнулся с лукавым и довольным выражением лица.

— Чтобы у нас могла функционировать принадлежащая англичанам фабрика, — сказал он, — нужно, чтобы египтяне — и не один, и не два, а многие — согласились сотрудничать с ними.

Он замолчал и посмотрел на Петера.

— Понимаю, — ответил тот.

Улыбка директора стала торжествующей.

— Существует множество средств, при помощи которых можно добиться, чтобы у хозяина возникло желание продать фабрику.

Теперь засмеялись оба.

— В прежние времена, — добавил хозяин дома как бы в задумчивости, — колониальные державы посылали в заморские страны миссионеров и купцов, затем они стали посылать солдат. Они грабили беззащитное население, а того, кто сопротивлялся, расстреливали. Эти времена во многих странах прошли. Иностранные войска отозваны на родину, но иностранные дельцы остались, и их политическое влияние сохранилось. Это новейшая форма колониализма[39].

В темноте они поехали по Дельте дальше на север. Часто из-за того, что шоссе ремонтировалось, им приходилось сворачивать на временные дороги, жавшиеся к каналу. Дороги были узкие, движение — весьма оживленное, и не раз грузовик проезжал на расстоянии не больше сантиметра от самого края крутого берега капала. Но в этот вечер все обошлось благополучно, и Петер проникся еще большим восхищением мастерством водителей.

Они ехали мимо деревень, слева от них был канал, справа — дома. Возле домов повсюду сидели без дела мужчины, некоторые курили кальян, некоторые прогуливались или беседовали с соседями, но только в одном месте в дверях хижины сидели на корточках две женщины.

Однажды в свете фар на мгновение возникла необычная, на редкость привлекательная картина: стайка девочек-подростков в пестрых, не очень длинных платьях сидела в ярко освещенной комнате с открытой дверью, где вместо мебели вдоль стен стояли деревянные скамьи.

В некоторых маленьких городках на улицах горели пестрые фонарики, под ними у лотков со сладостями толпились люди. На берегу канала свет фар то и дело вырывал из мрака группы людей. Впрягшись в лямки и наклонившись всем корпусом вперед, он, и молча тянули судно. Один раз вдали показалось нечто вроде горящего факела. Подъехав ближе, они увидели, что мальчик-подросток несет на железной палке два соединенных наподобие звезды Давида треугольника, которые светились благодаря какой-то горючей массе. Дорога была узкая, подростку пришлось посторониться, и он споткнулся со своим факелом.

— Неверный! — закричал он. — Я убью тебя!

— Благочестивый юнец, — невозмутимо произнес водитель.