Путешествие по арабским странам

— Двадцать, — возразил Петер.

Тут произошло нечто неожиданное. Торговец махнул Петеру рукой, — дескать, давай свои пиастры, — держа наготове бумажник, чтобы бросить его вверх.

Петер попал в неловкое положение; он ведь вовсе не собирался ничего покупать. Он засмеялся и движением руки отклонил предложение.

Вся сцена продолжалась не более полуминуты.

Неизвестно почему, но торговец вспылил. Возможно, ему пришла в голову суеверная мысль, что этот бумажник приносит несчастье.

— Вы взяли назад свое слово, — закричал он, — это нечестно!

Возглас потонул в разноголосом шуме, но Петер понял, что хотел сказал продавец, и бросил ему деньги. Он вспомнил, что египтяне считают торговлю хоть и игрой, но игрой серьезной, не допускающей шуток.

Слева и справа стояли другие пассажиры, которым не жаль было истратить несколько лишних пиастров. Каждый отъезжающий имел право взять с собой двадцать египетских фунтов. Один из них спесиво заметил: «За эти фунты я за границей ничего не куплю», — и пополнил свою коллекцию сувениров красной феской и кожаным верблюдом. Если бы эти люди даже не говорили по-английски с аристократическим оксфордским произношением или не подражали ему, то и тогда многие из них обратили бы на себя внимание наспех отращенными бородками. Они отпустили их явно для маскировки, но достигли как раз противоположного результата. Их обладатели выглядели теперь не только как англичане, но и как англичане с нечистой совестью. Один был настолько смущен событиями, что при отсутствии усов отпустил бородку, хотя она была ярко-рыжего цвета. В нормальных условиях такая борода у дипломата ее величества наверняка считалась бы дурным тоном. Другой на редкость неудачно замаскировался окладистой бородой, какую носят арабы; она совершенно не шла к его высокомерному лицу. Третий добился некоторого успеха благодаря усам с маленькими задорными кончиками над углами губ. Не так часто, наверно, на одном пароходе можно увидеть одновременно столько маленьких бородок.

Наряду с английской звучала и французская речь. Некоторые из женщин, путешествовавших в одиночку, работали, видимо, в Египте учительницами. Стоявшие группами юноши и девушки — последних было очень мало — оживленно беседовали по-арабски. Это были студенты, разъезжавшиеся по домам, так как египетские университеты были закрыты. Некоторые студенты сидели кружком на палубе и развлекались тем, что, отбивая ритм ударами в ладоши, распевали придумываемые на ходу веселые куплеты, заканчивавшиеся припевом: «Долой Англию!».

Под вечер Петеру показалось, что набережная начала отодвигаться от корабля: это судно медленно, незаметно приближалось к выходу из порта. Большинство пассажиров — арабы, французы, англичане и другие иностранцы — снова придвинулись к поручням, любуясь белым силуэтом Александрии. Наступила такая тишина, что, казалось, было слышно, как бьется ее пульс. Арабские студенты умолкли; они покидали страну, которая несколько лет была для них родиной, где прошла часть их юности. Европейские женщины с глубокой грустью глядели на уходящие берега Египта. Вряд ли им удастся еще возвратиться к своей любимой работе. Жизнь их дала трещину.

Пароход шел уже час, и все еще на горизонте, как фата-моргана, маячила белая полоска Александрии. Море весело играло небольшими волнами под теплыми ненавязчивыми лучами солнца, прохладный бриз ласкал кожу.

Вечером Петер сидел на палубе в компании студентов. По воле случая это оказались уроженцы трех арабских столиц. Самый веселый, любопытный и задорный возвращался к родителям в столицу Иордании — Амман. Он хотел стать инженером, и перед его желанием учиться отступало все остальное.

— Девушки? — Он засмеялся. — Никаких девушек, пока не закончу университет.

— Так-таки никаких? — спросил Петер.

— Никаких. С плохими девушками я дела не имею. У меня есть друзья.

— Ах, — произнес толстяк из столицы Ирака — Багдада, — иногда я все же встречаюсь с девушками.

Неожиданно он добавил:

— А немецкие девушки красивые?

— Все как одна! — убежденно воскликнул Петер.

— Все? — простодушно усомнился толстяк.

— Все! — смело повторил Петер.

— Дело в том, что я собираюсь учиться в Западной Германии, — заметил студент.

Это сообщение несколько отрезвило Петера, и он уклончиво сказал:

— Все зависит, естественно, от вкуса, а ваш мне ведь неизвестен.

— Как вы думаете, найду ли я подходящую девушку в Германии? — Толстяк явно был настроен на романтический лад. — Не такую плохую, понимаете?

— Чтобы жениться? — спросил Петер с серьезным видом.

— Не совсем, — замялся тот.

— Не совсем официально?

— Да! — Толстяк облегченно вздохнул.

Петер сделал вид, что напряженно думает.

— Ах, разумеется, — сказал он наконец, — разумеется, найдете. А где вы собираетесь в Германии учиться?

— В Ганновере или в Мюнхене. Один год бесплатно. У вас в Восточной Германии тоже так?

— Не совсем. Вы знаете немецкий?

— Нет.

— Даже если вы приналяжете на язык, все же пройдет почти год, пока вы сможете с грехом пополам понимать лекции. Не так ли?

— Да, вероятно.