Путешествие по арабским странам

На скальных плитах высечены имена честолюбивых напей и военачальников, а вот имена легионеров бесследно канули в вечность, и где их прах — неизвестно.

На прибрежных скалах высечено имя вавилонского царя Навуходоносора. Он победил фараона Нехо, разрушил Иерусалим и отправил иудеев в Вавилон, в изгнание. Его мемориальную плиту заглушила буйная растительность. Зато имя его соперника Нехо занесено на скрижали истории: он возобновил — строительство первого Суэцкого канала.

Скала, расположенная на этом перекрестке истории, от подножия до самой вершины покрыта надписями и изображениями. Древнейшие из них относятся к XIII веку до нашей эры и изображают фараона Рамзеса II, приносящего пленника в жертву великому богу Амону. Одетый в галльский плащ, здесь проходит со своими легионами римский цезарь Марк Аврелий Каракалла; он приказал убить своего брата, делившего с ним трон, а пять лет спустя сам был убит. Наряду с египтянами, греками, римлянами, вавилонянами и арабами ассирийцы оставили здесь не менее шести каменных плит. Героям древности упорно навязывали свое общество деятели нового времени: плагиаторы, подражатели, эпигоны. Наполеон III, который в 1860 году под предлогом защиты христианства оккупировал сирийское побережье, отважился даже срубить древнейшую надпись с египетской каменной плиты и начертать на ней свое имя. Участники двух мировых войн — французские и английские генералы, чьи следы не сохранились в истории, — пытались здесь украсить свои шлемы каменными лаврами. Каждый генерал приказал высечь на камне, что он наконец принес этой стране свободу.

— Свобода эта неизменно сводилась к древнему римскому девизу: «Разделяй и властвуй», — заметил спутник Петера, ливанский торговец, хорошо знавший историю родной страны. Он происходил из арабской семьи христианского вероисповедания, но осуждал тех, кто злоупотребляет религией в политических целях.

Они уселись на террасе гостиницы у моря, наслаждаясь лучами декабрьского солнца. Дул прохладный ветер, но в закрытом со всех сторон уголке террасы было тепло, как в летний день в Европе. На маленьком пляже возле гостиницы даже расположился на лежаке человек, одетый только в купальные трусики, явно иностранец.

Петер взглянул на залив, где юноши удили рыбу, стоя босиком на обломках прибрежных скал. Белая не на волн омывала их ноги. На горизонте в небо вздымались вершины гор, покрытые шапками снега.

— Вас интересует этот девиз: «Разделяй и властвуй»? — спросил араб.

— Очень.

— Когда Наполеон Третий приказал вырубить на скале свое имя, в здешних горах жило немного христиан, их-то он якобы и хотел защитить. Христианскому населению была предоставлена ограниченная автономия Тогда же и Бейрут получил подарки: американский университет из США и католический иезуитский универом тет из Франции. Но это были дары данайцев. Вы ведь знаете рассказ о Троянском коне?

— У нас это выражение тоже распространено, — сказал Петер.

— Арабская интеллигенция начала учиться в Бейруте. Арабских университетов не было, школ мало. Кто хотел учиться, шел к протестантам или к католикам, во всяком случае к христианам. — Он бросил на Петера вопросительный взгляд и поспешил добавить: — Не поймите меня превратно. Я сам христианин, но я араб. Иностранные университеты старались, чтобы их студенты стали не только христианами, но и иностранцами. Постепенно в стране образовалась интеллигенция, воспитанная иностранцами и в интересах иностранцев.

— Вы можете привести примеры?

— К сожалению, да. Положение изменилось только и последнее десятилетие, когда Арабская Академия изящных искусств была преобразована в университет. Но если бы вы знали, к каким только средствам не прибегали другие университеты, чтобы переманить преподавателей из арабского университета и парализовать его деятельность.

— А сколько христиан сейчас в Ливане? — спросил Петер.

— Примерно половина населения — христиане.

— Остальные исповедуют ислам?

Араб покачал головой:

— Все значительно сложнее. Трудно получить точные данные. Некоторые источники утверждают, например, будто из ста ливанцев шестьдесят — христиане.

— Католики?

— Сложнее, много сложнее, — ответил он и маленькими глотками допил свой кофе. — Здесь живет примерно четыреста тысяч маронитов — членов сирийской секты, примкнувшей к римско-католической церкви, около era шестидесяти тысяч греко-православных и девяносто тысяч армяно-григориан. Последние бежали сюда после первой мировой войны, спасаясь от турок, учинивших резню среди армян. Четыре пятых армяно-григориан не говорят по-арабски. До тысяча девятьсот сорок шестого года дети учили в школах французский язык, и лишь после ухода французов был введен арабский.

— Это все религиозные и национальные группировки?

Араб покачал головой:

— Есть еще греко-католики. Их мало, но они очень богаты. В их числе нынешний министр финансов. Потом армяно-католики — около десяти тысяч человек, ассирийцы-православные и наконец протестанты. Протестантство, между прочим, принесено американцами, которые в тысяча восемьсот шестидесятом году прислали первых миссионеров.

Он засмеялся.