Путешествие по Средней Азии

товаром, однако плохие времена испортили и его!" Здесь по крайней мере были

отговорки и извинения, а в других местах ложь проявляется во всей своей

наготе.

Отсюда дорога в Тегеран идет через Лосгирд [Ласджерд], Дехнемек и

Кишлак, через знаменитый перевал Хавар. Эта горная тропа считается

знаменитыми Caspiae Pylae^143 , и действи-тельно она - единственная в своем

роде. Дорога, которая тянется между высокими горными скалами, - дикая и

романтичная, а многочисленные крутые повороты словно специально созданы,

чтобы служить превосходным укрытием для разбойников. Как в былые времена,

так и теперь здесь еще много грабителей; есть скала, которая называется

Душегубец, есть Отцеубийца и т д. Сильное эхо делает эту дорогу еще

страшнее, и я видел, как ужас отражался на лице моего татарина. Я проезжал

здесь совсем один с оружием в руках и встретил на пути несколько

подо-зрительных лиц. Поэтому настроение у меня намного улуч-шилось, когда я

миновал ущелье и спустился на большую плодородную равнину Верамин. Эта

равнина, на северном краю которой возвышался известный в древности и по

легендам город Рагес^144 , была усеяна, как рассказывают, деревнями и

городами; многие народы, многие орды из Татарии, Северной Индии и Аравии

прошли здесь. Сам город Рагес в начале средних веков был жемчужиной, он

служил местом отдыха для Сельджукидов, Газневидов и даже еще для Тимуридов.

Сегодня все лежит в развалинах. Европейский археолог ищет надписи на

разбро-санных тут и там грудах камней, для перса равнина ценна как богатая

охотничья область, и если бы не было многочисленных подземных водопроводов,

которые свидетельствуют о значи-тельной культуре прошлого, то легенды

Верамина можно было бы считать пустой сказкой.

Чувства, которые охватили меня перед приездом в Мешхед, только, я

сказал бы, пожалуй, еще более сильные, овладели мною при мысли, что я вновь

увижу Тегеран, исходный пункт моих фантастических странствий, место, где у

меня так много друзей, убежденных, что я уже канул в вечность. Чтобы

сократить время в пути, я решил объединить два последних перегона. Правда,

провести тринадцать часов в седле очень утомительно, подумал *[225] *я, но

ведь я прибуду туда, где смогу отдыхать в течение двух месяцев. Так

убаюкивал я себя сладчайшими надеждами и бодро продвигался вперед с самого

раннего утра до позднего вечера. Когда солнце посылало свои последние лучи,

я увидел вдалеке Тегеран и блестящий купол Шах-Абдул-Азима. Я и сегодня еще

не знаю, от чего - от большой ли радости или от внезапного наступления ночи,

потому что сумерки здесь в это время года очень коротки, а может быть, от

усталости, которая меня немного одурманила, - но я заблудился в

непосредственной бли-зости от персидской столицы, совсем недалеко от

знаменитых руин, расположенных около той скалы, на которой гебры

(огне-поклонники) выставляют трупы своих близких на съедение пти-цам. Целых

два часа я блуждал вокруг, пробирался через рвы и болота, причем один раз

лошадь завезла меня в холодную воду по самые бедра; мне пришлось порядком

поколесить по садам и загонам, пока я наконец глубокой ночью не нашел

дорогу.

Разве не странно, что на всем пути со мной ничего не случилось, что я

невредимым пересек далекие области, пережил столь опасные приключения, что

мне удавалось сберечь свой скарб и сохранять всегда сухими и в хорошем

состоянии мои рукописи, драгоценную добычу моего путешествия, а здесь, на

пороге, у самого входа в надежную гавань, надо же было приключиться

несчастью, для меня незабываемому: я потерял один из моих драгоценнейших

манускриптов из-за того, что промок! Да, судьба капризна, говорят на

Востоке, и противиться ей просто наивно!

Когда я достиг ворот Тегерана, они были уже закрыты. Ночь я провел в

новом караван-сарае, а когда на следующее утро проезжал через забитые, как

всегда, народом базары, рассыпая проклятия и удары, я слышал, как некоторые

персы с раздра-жением и удивлением восклицали: "Что за дерзкий бухарец!" Я

встретил также нескольких европейцев, которые вначале не узнавали меня в

моем маскарадном костюме, но потом заклю-чали в крепкие объятия. Вскоре я

подъехал к воротам турецкого посольства, и кто сможет описать мою радость

при виде остав-ленных мною мест и тех друзей, которых я покинул десять

месяцев назад, полный самых смелых и фантастических планов! Они полагали

тогда, что я иду навстречу явной гибели, и до сегодняшнего дня считали, что

я стал жертвой среднеазиатского коварства и варварства.

*XVIII*

Из Тегерана в Лондон

На первый взгляд персидская столица показалась мне местом, где

процветают цивилизация и образованность, где можно встре-тить черты

европейской жизни. Если въезжать в город, держа *[226] *путь с запада на

восток, то, конечно, невозможно найти слова, чтобы выразить чувство