Путешествие по Средней Азии

караван в Хиву, отдохните немного, а затем побывайте в дальних ова; туркмен

никогда не отпустит дервиша от своей юрты с пустыми руками, и вам не

повредит наполнить ваши мешки для хлеба, так как добираться до Хивы и Бухары

вам предстоит долго".

Мне хотелось свободно походить повсюду, поэтому легко представить себе,

как обрадовали меня эти слова. Я собирался остаться в Гёмюштепе до тех пор,

пока не расширится круг моих знакомств и я не овладею разговорным языком

туркмен, извест-ным мне дотоле теоретически. В первые дни я ходил по юртам с

Ханджаном, его братом или другими домочадцами, позже я очень часто

отправлялся в сопровождении Хаджи Билала раздавать благословения или шел с

Хаджи Салихом, который завел обширную медицинскую практику. Пока он давал

лекарст-ва, я громко произносил надлежащее благословение, за что всегда

получал в подарок войлочный коврик, вяленую рыбу или какую-либо другую

безделицу. Для меня навсегда осталось загадкой, было ли то результатом

нашего совместного врачева-ния или же следствием любопытства, проявленного к

турецкому хаджи, как меня называли, однако, к немалому удивлению моих

друзей, после пятидневного пребывания в Гёмюштепе мне уже наносили визиты

многочисленные больные или выдававшие себя за больных, которым я раздавал

благословения или дыхание либо писал небольшие талисманы, конечно, не без

должного гонорара. Иногда попадались - таки твердолобые политиканы,

сомневавшиеся в том, что я дервиш, и считавшие меня полити-ческим эмиссаром,

но меня это мало беспокоило, потому что маска моя была надежной. Никому и в

голову не могло прийти заподозрить во мне европейца, и как я радовался при

мысли, что можно беспрепятственно странствовать по этой мало известной

земле.

Число моих знакомых все более росло, и скоро я насчитывал среди них

самых могущественных и влиятельных людей. Особен-но полезной была для меня

дружба с Кызыл Ахундом, настоящее имя которого Молла Мурад, очень уважаемым

туркменом, с которым я был в наилучших отношениях и рекомендация которого

открывала мне доступ повсюду. В свое время, когда Кызыл Ахунд еще учился в

Бухаре, он приобрел сочинение по экзегетике на османо-турецком языке,

который он не совсем хорошо понимал, а я дал нужный ключ к нему. Поэтому мое

общество доставляло ему большую радость, и он всем в самых лестных

выражениях говорил о моих познаниях, касающихся книг по исламу. Ко мне был

также дружески расположен Сатлык *[49] *Ахунд, человек духовного звания, не

менее ученый и почитаемый. Когда я встретился с ним в первый раз, он в

особой молитве поблагодарил провидение за то, что оно ниспослало ему

мусуль-манина из Рума, этого истинного источника веры, а когда кто-то из

окружавших сделал замечание по поводу белого цвета моего лица, он сказал,

что мое лицо излучает истинный свет ислама и что это божие благословение

дано только верующим Запада. Я не преминул также завязать знакомство с Молла

Дурды, пребывавшим в звании кази-калана, т.е. верховного судьи, так как я

скоро убедился, что только улемы^32 могут оказывать на этих диких людей

некоторое влияние и что авторитет аксакалов (седобородых), который мы в

Европе считаем преобладающим, весьма незначителен.

Растущее доверие ко мне туркмен доказывало, что я рассуж-дал правильно,

и, когда они захотели построить мечеть из кирпичей, взятых из

древнегреческих руин, которые и дали имя всему Гёмюштепе, меня попросили

обозначить место михраба (алтаря и одновременно киблы^33 ), потому что Кызыл

Ахунд указал на меня как на самого известного и сведущего дервиша. И в

Гёмюштепе, и окрест него до сих пор не видели ни одной каменной стены, кроме

этих близлежащих греческих развалин; желание воздвигнуть божий храм на

месте, считавшемся центром у йомутов, может быть объяснено как проявление

тяги к цивилизации. Каждый благочестивый туркмен счел своим дол-гом

доставить на это место несколько сотен прекрасных квадрат-ных кирпичей из

укреплений, построенных Александром, и, когда материала оказалось

достаточно, строительство поручили одно-му туркмену, который неоднократно

ездил по торговым делам в Астрахань и считался опытным человеком. После того

как я указал по своему компасу направление, где находится Мекка, они начали,

не закладывая фундамента, возводить стены, - обстоятельство, не

свидетельствующее в пользу основательности здания. Однако это и к лучшему:

простой оно дольше - и русские легко могли бы употребить его для укреплений

своего форта, и великие планы великого македонца пошли бы на пользу его

тезке Романову.

Не провел я в Гёмюштепе и восьми дней, как благодаря упомянутой

протекции перезнакомился решительно со всеми. Теперь мне хотелось не спеша

вникнуть в их общественные отношения, узнать названия очень разветвленных

племен и семей и, по возможности, составить себе представление о социальных