Путешествие слепого змея за правдой

«Может быть, мы бы остались в живых, если бы были внизу, а теперь точно окажемся в пасти у врага, — подумалось храброму Сеяну. — Погибают только те муравьи, которых питон придавливает к твёрдой поверхности, да и то не всегда. Нередки случаи, когда муравьи остаются в живых после того, как на них наступает человек на мягкой почве, а ведь давление человеческой ноги куда больше, чем змеиного тела. Пусть питон и весит иногда больше, но у человека вес сосредоточен на квадратном дециметре его каблука, а у Змея он распределён по всей поверхности тела. А если муравей попадёт в расщелину между двух камней, то останется совсем не покалечен. Да, милый король, если ты думаешь, как я подозреваю, что при помощи Змея ты уничтожишь все армии мира, тебя ждёт горькое разочарование. Не так страшен чёрт, как его намалевал твой пропитанный алкоголем мозг. Муравьи найдут оружие против твоего Змея. Сегодня ты застал гвардейцев совершенно врасплох, и всё равно Змей не вполне оправдал твои ожидания. Что, например, сможет сделать Змей муравьям, если они храбро закопаются в траншеи, как мыши? Уже в прошлой войне они практиковали такую стратегию. Муравьи, сир, это жёсткий, твёрдый маленький народ, неистребимая нечисть, от которой даже бог отворачивается, сознав свою немощь. Про муравьёв говорят, что они по натуре похожи на лошадей. Это неправда, как видим: бедные, мягкие лошадки все мертвы, а жёсткие, низкие, ядовитые муравьи прыгают дальше, и будут прыгать до скончания века, и жить, и вонять.»

Снова зелёная молния прокатилась по ландшафту, на этот раз всего в двухстах метрах от наших героев. Ураган сбросил Меммида с высоты ста восьмидесяти метров на поле камней, где генерал распластался — с поломанными членами? — вовсе нет! Ни фаланги на пальце ноги не пострадало! Снова подтвердились слова Сеяна о жёсткой муравьиной природе. С высокой человеческой башни можно сбросить муравья, и он спокойно упадёт на зад, поднимется и пойдёт по делам как ни в чём не бывало. Нам даже кажется (хоть это и противоречит законам тяготения), что муравей мог бы и с луны упасть на землю и не расшибиться. Если только с луны вообще может что-нибудь упасть. И если муравей не замёрз бы в океане из эфира и не умер бы от удушья, если там и вправду такой холод и нет воздуха. И если в космосе действительно есть такое вещество, эфир. Но представь себе, собачий читатель, что такое упасть с луны? Что это падение в сравнении с падением с высоты притязания, надежды, мечты, божественного влечения в наш вечно безразличный мирок, в отвратительное земное болото? Но и такое падение из небес в грязь способен, однако же, пережить муравей, это воплощение позора!

Так что Меммид пустился в бегство, а Змей пополз на восток. Остальные странники стали карабкаться выше. Сеян нёс королеву, Нарцисс поддерживал молящегося кардинала.

— Не волнуйтесь, Ваше Преосвященство, — уговаривал кардинала Нарцисс. — Ещё пятьдесят метров, и мы наверху. Скорее всего, король всё ещё там. Разрешите мне, Ваше Преосвященство, без дальнейших разговоров вонзить кинжал в позорное сердце обманщика?

— Ora pro nobis, nunc et in hora mortis nostrae…[12]

— Теперь я уже сомневаюсь, — сказал Сеян, — что эта гора выдержит натиск чудовища. Я однажды прочёл у Киплинга, что питон, развив скорость, способен сразить наповал крупных животных, лошадей, быков. Питону по силам может сломать крепко сколоченную дверь, что не по силам трём–четырём людям. Сила питона велика, его объятие способно задушить льва, а этот слепой Змей крупнее всех питонов на свете. Хотя я сомневаюсь в авторитете Киплинга. Дело ведь скорее не в том, что действительно произойдёт, а в том, что этому собачьему прохвосту придёт в голову насочинять. С истиной он обращается, как со шлюхой, пританцовывает с ней, будто истиной можно пренебречь, будто истина это ничтожно малая величина.

— Прекратите же болтать вздор, хотя бы в наш смертный час! — прохрипел кардинал. — Господи, грешен, грехи мои тяжкие… Dies irae, dies illa…[13]

— Смертный час, смерть? — рассмеялся преторианец. — Только смерть, и больше ничего, кардинал, о мой герой? Священник всегда останется трусом, даже если прославится на весь свет душевной силой. Вот снова возвращается милое животное, ха-ха!

Змей прополз по полю камней у самого подножия горы, и муравьи, взобравшиеся на гору, увидели, что Меммида разрезало надвое острым краем скалы. Обе части ещё двигались, и передняя страшно кричала: «На помощь, на помощь!»

— Не родился ещё портной, который сшил бы тебя заново! — снова засмеялся Сеян.

— Ты победил страх смерти, верный солдат! — простонал Ангельшельм. — А меня подстерегает ужас склепа, ужас адский, ох!