Путешествие в Криоцен

мелкоклювые птенцы убивают «мелочь» и чистят гнёзда с перьями друг

друга, а вдвое более крупные красно-фиолетовые взрослые с кривыми,

значительно зазубренными мощными клювами и более «бронированными» яркими

перьями — крупную добычу, давая своим потомкам пищу и опыт охоты. Тут

гнездо тоже взрослые из терновой лианы, подвида терна симбиотического.

Если рядом с местом всходы семечка терна растёт древесная или

кустарниковая стадия жизни авлара, то терн становится не шаром на берегу

моря или реки, а опушённой, смолистой, в обильных плодах, прочной

лианой, а воробей-стрела помогает расти и ему тоже, делая из него

цельное, с лабиринтом камер, гнездо для сотен особей-сородичей! Смола

позволяет птице склеивать гнездо без особого труда, согревая его изнутри

в холод и давая лучший рост. Так же по возрастным ролям обстоит и у

Жнецов: они учат и тренируют детёнышей на мелкой и не очень сухопутной

фауне ещё вне волн штормового сурового моря криоцена, чтобы в море

заплыла не неопытная беспомощная особь, которую легко съест незаметный в

море даже на расстоянии трёх метров от жертвы пятиметровый зеркальный

китовый гольян (семейство Cetahoxinaceae), главный хищник побережья

наряду с самим Жнецом, а уже сформированный свирепый охотник. В отличие

от голоценовых тюленей, которые на суше в детском и подростковом

возрасте совсем беспомощны, Жнец в детстве и юности имеет куда более

серый окрас, аналог четырёх тупых толстых коротких рогов на голове над

глазами для боя с непрошенными гостями и «лапообразные» ласты, чем у

родителей, и куда легче передвигается по суше. Он охраняет и чистит весь

дом. Лишь в море взрослым Жнец уже становится более «тюленевидным» и

тёмным. Рога у взрослой особи атрофируются, очень медленно превращаясь в

«шлем» для таранов головой на охоте и в бою. Взрослый Жнец, если он

самец, может за три минуты забить головой китового гольяна меньше трёх

метров длиной, а потом принести своей семье этот лакомый трофей.

Живя семьями, Жнецы помогают симбиотическому терну, разнося его семена, как и

опушённые воробьи с воробьями-стрелами для авлара. Каждая группа тёмных

морских маусов — не менее ста особей на одном участке берега, из

многочисленных семейных гнёзд —ревностно стережёт свои деревья и

территорию, а не выходя на сушу время от времени, как голоценовые

ластоногие. Убивают даже Ирвинов, если они зайдут слишком близко в их

«город». Хотя Ирвины защищены головным шлемом и особой конструкцией ушей

от ультразвукового крика Жнеца получше копача, но он и им тоже не особо

приятен, а неистовство в бою равноценно у крупных самцов и более юрких

мелких самок Жнецов спорит даже с их собственным. Потому охота на

морского дальнего сородича — самая крайняя мера, если кончилась прочая

еда.

Кстати, Жнецы могут плавать и в реках, а не только в морях, потому все речные и морские маусы — один генерализованный вид. Прочие же

были ещё в начале криоцена им вытеснены, а способность плавать на

тысячи километров помогла моряку заселить ледяные и травянистые

одновременно побережья всего мира. С ними на все берега мира пришёл и

симбиотический тёрн, который теперь может отпускать свои сочные изнутри

плоды по всей солёной воде на манер голоценового кокоса. Там, где живут

Жнецы и опушённые воробьи в вороюьями-стрелами, сам симбиотический тёрн

растёт лучше, чем при отсутствие таких охранников, и образует прибрежные

леса.

К слову, все теплокровные виды криоцена из-за суровости условий и благодаря ей истинно моногамны, чтобы проще прокормить и

защищать свою семью.

Таков в общих чертах мир сурового криоцена на экваторе.

Глава 2. Экваториальные авларовые леса и прерии.

Надо всем стремиться к тому, чтобы не было несовершенных существ, например, насильников, калек,

больных, слабоумных, несознательных и т. п. О них должны быть

исключительные заботы, но они не должны давать потомства. Так

безболезненно, в возможном счастье, они угаснут.

Циолковский К. Э. Любовь к самому себе или истинное себялюбие.

Многие думают, что жизнь так сложна, так загадочна, что начало её не могло

зародиться на такой ничтожной пылинке, как Земля, что жизнь есть

произведение безграничной вселенной, зародилась где-то на планетах,

между далекими солнцами, в течение бесконечности веков, и только

перенесена случайно на Землю, где и расцвела. Конечно, об этом можно