Путешествие в Сибирь 1845—1849

Следующим моим произведением будет остяцкая грамматика, составленная почти по такому же плану, как и зырянская. По-шведски она уже написана, и теперь остается только Бергстади перевести ее на латинский язык. Я хочу приложить к ней, по возможности, полный список слов, потому что остяцкий язык в лексикальном отношении представляет замечательное сходство с финским. В грамматическом же отношении сходство между этими языками не так велико, и это вследствие сильного на остяков влияния русских, татар и самоедов. Остяцкий язык чрезвычайно звучен. К отличительным его звукам принадлежат придыхаемые d и t, которые произносят почти как dl и tl и иногда переходят в чистое I. Это, кажется, также весьма интересный факт и в отношении к финскому.

Что на Верхней Оби я наткнулся на несколько самоедских племен, доселе неизвестных и говорящих наречием, которое очевиднейшим образом доказывает сродство между финским и самоедским языками, — это новость, к которой, конечно, и ты не останешься равнодушным. В настоящую минуту я занимаюсь другим, весьма замечательным самоедским наречием, которое без всякого основания почитали остяцким; оно начинается у тобольской границы на севере и распространено вверх по Оби и ее притокам во всем Нарымском уезде до Томска. Но здесь, на Нарыме, я поневоле должен прекратить мои о нем исследования и продолжать безостановочно путешествие к Енисею, составляющему настоящее поприще моей дальнейшей деятельности. Сколько я могу теперь предвидеть, мне придется провести весь будущий год на нижней части этой реки между городами Енисейском и Туруханском. В продолжение этого времени все письма ко мне можно адресовать в Енисейск. Русское имя, которым окрестила меня академия, — Александр Христианович, и прошу никак не забывать этого, потому что в Сибири всякая безделица принимается за важное.

Здоровье мое, которым я не мог похвалиться летом, значительно поправилось с тех пор, как я перестал вдыхать в себя влажные туманы Барабинской степи. Посмотрим, что-то скажет зима. Я с своей стороны уже несколько попривык как к тому, так и к другому, но Бергстади все еще не может акклиматизироваться здесь, и его все тянет в Финляндию.

II

К лектору Коллану в Куопио. Нарым. 4 (16) ноября 1845 г.

Недавно я получил от друга Ленрота письмо, в котором он извещает меня, что ты был так добр и принял на себя корректуру моей черемисской грамматики. Вместе с тем он упоминает, что типографщик обещал высылать ко мне по мере того, как она будет выходить из печати, листа по два с каждой почтой.