Путешествие вокруг дикой груши

Сменой функции он обязан был не случайности, а своему звучанию, которым он отличается ото всех собратьев. Музыкальные знатоки утверждают, что колокол этот издает характерный раннесредневековый звон. Который к концу Средневековья якобы уже вышел из моды, а может статься, забыты были особые добавки, навыки и приемы, которые позволяли былым мастерам добиваться такого звучания. Этого мы не ведаем. По сравнению с ударным тоном основной тон, он же прима, понижается у Привратника на большую секунду. И открыт не гармонии, а внутренней глубине. Звучание этого колокола сдержанное и мягкое. И, как в любой углубленности, есть в нем что-то достойное подражания, истинное. За таким идут. Тулово тоже ровное, без изысков. Тянет он на 1180 кило. И украшен лишь шнуровым орнаментом, пущенным низом «юбки». А еще имеется колокол Солевар. К сожалению, если судить по звучанию, его жизненный путь уже миновал свой зенит. Перевалив за седьмой десяток, мог бы и я кое-что рассказать об этом. Звук его сделался холоднее и строже, хотя сохранил исключительно долгий, словно бы уплывающий в бесконечность гул. Вес его составляет 416 кило, и, по всей вероятности, отливали его в 1506 году в нюрнбергской мастерской Конрада Гноцхаммера. Своим колоколом, Диаконом, обзавелись и члены диаконии, ведающей делами благотворительности. Он новехонький, сказать совсем точно, лит был в лето 2006-е, мая в 26-й день, в колокололитейне господина Бахерта из Карлсруэ, и весу в нем 633 кило. Звук из тела этого колокола язык извлекает по пятницам, в три часа пополудни, в ту минуту, когда Господь наш Христос, движимый любовью к сестрам своим и братьям, то есть ко всем нам, испустил дух на кресте. Совершилось. Звон его светлый и сильный, внутренне гармоничный. А есть еще в храме колокол Безымянный. Наверняка самый старый в городке, славящемся своей солью. По всей вероятности, отлили его около 1260 года, но неизвестно кто и неизвестно где отливал. Надписей, как и декора, на нем нет. Вес его всего лишь 264 кило. Это второй в колокольном подборе колокол фа-диез. У него нет не только имени, но и определенного места в ходе литургии. Зато голос его превосходит все остальные. Знатоки утверждают, что таким пронзительным, дальнозвучным его делают ребра, влитые в тулово. От ударного тона его прима падает на большую терцию. И настолько звук его светел, будто бьют в чистое серебро, короткий удар и за ним — протяженный, долго не гаснущий гул. Крестный колокол звонит во время обряда крещения. Но служит он и сигнальным, отмечая ударами каждые четверть часа. И есть еще на романской, в четыре двухарочных яруса, башне Святого Михаила колокол Благодатный, что славит ищущих благодати мирян и оную благодать возвещает. Что, если разобраться, любопытное положение не только с богословской, но и с психологической точки зрения. Однако сейчас ограничусь лишь указанием, что весит он ровно 214 килограммов и обладает весьма чистым тембром. Наконец, хотя можно было сказать и в начале, надо отметить, что имеется в церкви еще один колокол, весьма тяжелый и древний, вот уже пять веков в него отбивают часы. Потому и зовут его Часобитником. Не колокол — настоящий аскет, имя в точности отвечает функции. Скупая надпись на колоколе гласит, что отлит он в год 1509-й в мастерской Бернхарта Лахмана из Хайльбронна. Несмотря на солидный вес, по форме напоминает он бубенец, но без какого-либо изящества. Тело куцее, можно сказать приплюснутое, так что, скорее всего, изначально он был предназначен для одиночных ударов. Потому и расположили его не в отдельном колоколоприемнике, а на малой храмовой башне, где и места нет для раскачивания. В отличие от полнозвучных собратьев, звучание у него совершенно особенное, диссонансное. Каждый час одиночным ударом он дает понять, что человек, вообще-то, стремится к гармонии и жаждет ее слабой своей душой, но тело его беспрерывно сталкивается с сумятицей и хаосом, от которых ему никак не очухаться.

Ноябрь

Разумеется, колокольный звон совершается по уставу. Я имею в виду, что есть строгие правила, когда, для чего и как именно должен звонить тот или этот колокол. Однако нельзя сказать с полной определенностью, подстраивается ли колокольный звон к литургии или это колокола задают порядок богослужения. Но если уж речь зашла о порядке, то первым делом надо бы разобраться, какие законы объединяют всю эту разноголосицу звонов, гулов и призвуков, точнее сказать, каким образом и какие из свойств резонирующих тел вычленяет слух, чтобы в нашем сознании возникла гармония разных колокольных партий. Гармония лестная, сладостная для уха, которая станет затем синонимом руководящего принципа, гармонизирующего отношения людей с историей и друг с другом. Или, может, подобием его высших стремлений. Человек — существо вовсе не гармоничное, только что на куски не разваливается, — но стремящееся к гармонии. Да и как ему не стремиться, если каждый из нас с детства слышит созвучия колокольного звона родного города и доподлинно знает, что точно так же их слышали наши дедушки-бабушки.