Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

They observed by my teeth, which they viewed with great exactness, that I was a carnivorous animal; yet most quadrupeds being an overmatch for me, and field mice, with some others, too nimble, they could not imagine how I should be able to support myself, unless I fed upon snails and other insects, which they offered, by many learned arguments, to evince that I could not possibly do.	Обследовав внимательно мои зубы, они признали, что я животное плотоядное; но так как большинство четвероногих сильнее меня, а полевая мышь и некоторые другие отличаются гораздо большим проворством, то они не могли понять, каким образом я добываю себе пищу, разве только питаюсь улитками и разными насекомыми, каковое предположение было, однако, при помощи многих ученых аргументов, признано несостоятельным.
One of these virtuosi seemed to think that I might be an embryo, or abortive birth.	Один из этих виртуозов склонялся к мысли, что я являюсь только эмбрионом или недоноском.
But this opinion was rejected by the other two, who observed my limbs to be perfect and finished; and that I had lived several years, as it was manifest from my beard, the stumps whereof they plainly discovered through a magnifying glass.	Но это мнение было отвергнуто двумя другими, которые указали на то, что мои члены развиты в совершенстве и закончены и что я живу уже много лет, о чем красноречиво свидетельствует моя борода, волоски которой они отчетливо видели в лупу.
They would not allow me to be a dwarf, because my littleness was beyond all degrees of comparison; for the queen's favourite dwarf, the smallest ever known in that kingdom, was near thirty feet high.	Они не допускали также, чтобы я был карлик, потому что мой крошечный рост был вне всякого сравнения; и, например, любимый карлик королевы, самый маленький человек во всем государстве, был ростом в тридцать футов.
After much debate, they concluded unanimously, that I was only relplum scalcath, which is interpreted literally lusus naturae; a determination exactly agreeable to the modern philosophy of Europe, whose professors, disdaining the old evasion of occult causes, whereby the followers of Aristotle endeavoured in vain to disguise their ignorance, have invented this wonderful solution of all difficulties, to the unspeakable advancement of human knowledge.	После долгих дебатов они пришли к единодушному заключению, что я не что иное, как "рельплюм сколькатс", что в буквальном переводе означает "lusus naturae' ("игра природы") - определение как раз в духе современной европейской философии, профессора которой, относясь с презрением к ссылке на "скрытые причины", при помощи которых последователи Аристотеля тщетно стараются замаскировать свое невежество, изобрели это удивительное разрешение всех трудностей, свидетельствующее о необыкновенном прогрессе человеческого знания[62].
After this decisive conclusion, I entreated to be heard a word or two.	После этого заключительного решения я попросил позволения сказать несколько слов.
I applied myself to the king, and assured his majesty, "that I came from a country which abounded with several millions of both sexes, and of my own stature; where the animals, trees, and houses, were all in proportion, and where, by consequence, I might be as able to defend myself, and to find sustenance, as any of his majesty's subjects could do here; which I took for a full answer to those gentlemen's arguments."	Обратившись к королю, я уверил его величество, что прибыл из страны, населенной миллионами существ обоего пола одинакового со мной роста, где все животные, деревья, дома имеют соответственно уменьшенные размеры и где, вследствие этого, я так же способен защищаться и добывать пищу, как делает это здесь каждый подданный его величества, так что все аргументы господ ученых несостоятельны.
To this they only replied with a smile of contempt, saying, "that the farmer had instructed me very well in my lesson."	На это они ответили лишь презрительной улыбкой, заявив, что фермер давал мне прекрасные уроки.