Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

I observed by his countenance that he was in some perplexity, and at a loss how to begin what he had to speak.	По лицу его я заметил, что он был в некотором смущении и раздумывал, как приступить к своей речи.
After a short silence, he told me, "he did not know how I would take what he was going to say: that in the last general assembly, when the affair of the Yahoos was entered upon, the representatives had taken offence at his keeping a Yahoo (meaning myself) in his family, more like a Houyhnhnm than a brute animal; that he was known frequently to converse with me, as if he could receive some advantage or pleasure in my company; that such a practice was not agreeable to reason or nature, or a thing ever heard of before among them; the assembly did therefore exhort him either to employ me like the rest of my species, or command me to swim back to the place whence I came: that the first of these expedients was utterly rejected by all the Houyhnhnms who had ever seen me at his house or their own; for they alleged, that because I had some rudiments of reason, added to the natural pravity of those animals, it was to be feared I might be able to seduce them into the woody and mountainous parts of the country, and bring them in troops by night to destroy the Houyhnhnms' cattle, as being naturally of the ravenous kind, and averse from labour."	После непродолжительного молчания он сказал мне, что не знает, как я отнесусь к тому, что он собирается сказать. На последнем генеральном собрании, когда был поставлен вопрос об еху, представители нации сочли за оскорбление то, что он держит в своем доме еху (они подразумевали меня) и обращается с ним скорее как с гуигнгнмом, чем как с диким животным. Им известно, что он часто разговаривает со мной, словно находя какую-нибудь пользу или удовольствие в моем обществе. Такое поведение противно разуму и природе и является вещью, никогда раньше неслыханной у них. Поэтому собрание увещевает его либо обходиться со мной, как с остальными представителями моей породы, либо приказать мне отплыть туда, откуда я прибыл. Первое предложение было решительно отвергнуто всеми гуигнгнмами, когда-либо видевшими меня и разговаривавшими со мной, на том основании, что, обладая некоторыми зачатками разума и природной порочностью этих животных, я вполне способен сманить еху в покрытую лесом горную часть страны и стаями приводить их ночью для нападения на домашний скот гуигнгнмов, что так естественно для породы прожорливой и питающей отвращение к труду.
My master added, "that he was daily pressed by the Houyhnhnms of the neighbourhood to have the assembly's exhortation executed, which he could not put off much longer.	Мой хозяин добавил, что окрестные гуигнгнмы ежедневно побуждают его привести в исполнение увещание собрания и он не может больше откладывать.
He doubted it would be impossible for me to swim to another country; and therefore wished I would contrive some sort of vehicle, resembling those I had described to him, that might carry me on the sea; in which work I should have the assistance of his own servants, as well as those of his neighbours."	Он сомневался, чтобы я был в силах доплыть до какой-нибудь другой страны, и выражал поэтому желание, чтобы я соорудил себе повозку, вроде тех, что я ему описывал, на которой мог бы ехать по морю; в этой работе мне окажут помощь как его собственные слуги, так и слуги его соседей.
He concluded, "that for his own part, he could have been content to keep me in his service as long as I lived; because he found I had cured myself of some bad habits and dispositions, by endeavouring, as far as my inferior nature was capable, to imitate the Houyhnhnms."	Что же касается его самого, заключил свою речь хозяин, то он был бы согласен держать меня у себя на службе всю мою жизнь, ибо он находит, что я излечился от некоторых дурных привычек и наклонностей, всячески стараясь подражать гуигнгнмам, насколько это по силам моей низменной природе.