Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

I never presumed to speak, except in answer to a question; and then I did it with inward regret, because it was a loss of so much time for improving myself; but I was infinitely delighted with the station of an humble auditor in such conversations, where nothing passed but what was useful, expressed in the fewest and most significant words; where, as I have already said, the greatest decency was observed, without the least degree of ceremony; where no person spoke without being pleased himself, and pleasing his companions; where there was no interruption, tediousness, heat, or difference of sentiments.	Я никогда не позволял себе выступать с речью и только отвечал на задаваемые вопросы, притом с искренним сожалением, что приходится терять много времени, которое я мог бы с пользой употребить на свое совершенствование; но мне доставляла бесконечное наслаждение роль скромного слушателя при этих беседах, где говорилось только о деле и мысли выражались в очень немногих, но весьма полновесных словах; где (как я сказал уже) соблюдалась величайшая пристойность без малейшей церемонности; где речи говорящего всегда доставляли удовольствие как ему самому, так и его собеседникам; где не перебивали друг друга, не скучали, не горячились, где не было расхождения мнений.
They have a notion, that when people are met together, a short silence does much improve conversation: this I found to be true; for during those little intermissions of talk, new ideas would arise in their minds, which very much enlivened the discourse.	Гуигнгнмы полагают, что разговор в обществе хорошо прерывать краткими паузами, и я нахожу, что они совершенно правы, ибо во время этих небольших перерывов в умах их рождались новые мысли, которые очень оживляли беседу.
Their subjects are, generally on friendship and benevolence, on order and economy; sometimes upon the visible operations of nature, or ancient traditions; upon the bounds and limits of virtue; upon the unerring rules of reason, or upon some determinations to be taken at the next great assembly: and often upon the various excellences of poetry.	Обычными темами ее являлись дружба и доброжелательство, порядок и благоустройство; иногда - видимые явления природы или преданья старины; пределы и границы добродетели, непогрешимые законы разума или какие-либо постановления, которые предстояло принять на ближайшем большом собрании; часто также различные красоты поэзии.
I may add, without vanity, that my presence often gave them sufficient matter for discourse, because it afforded my master an occasion of letting his friends into the history of me and my country, upon which they were all pleased to descant, in a manner not very advantageous to humankind: and for that reason I shall not repeat what they said; only I may be allowed to observe, that his honour, to my great admiration, appeared to understand the nature of Yahoos much better than myself.	Могу прибавить без тщеславия, что достаточный материал для разговора часто давало им мое присутствие, которое служило для хозяина поводом рассказать друзьям повесть моей жизни и описать мою родину; выслушав его, они изволили отзываться не очень почтительно о человеческом роде; по этой причине я не буду повторять, что они говорили. Я лишь позволю себе заметить, что его милость, к великому моему удивлению, постиг природу еху всех стран, по-видимому, гораздо лучше, чем я сам.
He went through all our vices and follies, and discovered many, which I had never mentioned to him, by only supposing what qualities a Yahoo of their country, with a small proportion of reason, might be capable of exerting; and concluded, with too much probability, "how vile, as well as miserable, such a creature must be."	Он перечислял все наши пороки и безрассудства и открывал много таких, о которых я никогда не упоминал ему; для этого ему достаточно бывало предположить, на что оказались бы способны еху его родины, если бы были наделены малой частицей разума; и он заключал с весьма большим правдоподобием, сколь презренным и жалким должно быть такое создание.