Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

This made me reflect upon the fair skins of our English ladies, who appear so beautiful to us, only because they are of our own size, and their defects not to be seen but through a magnifying glass; where we find by experiment that the smoothest and whitest skins look rough, and coarse, and ill-coloured.	Это навело меня на некоторые размышления по поводу нежности и белизны кожи наших английских дам, которые кажутся нам такими красивыми только потому, что они одинакового роста с нами и их изъяны можно видеть не иначе как в лупу, ясно показывающую, как груба, толста и скверно окрашена самая нежная и белая кожа.
I remember when I was at Lilliput, the complexion of those diminutive people appeared to me the fairest in the world; and talking upon this subject with a person of learning there, who was an intimate friend of mine, he said that my face appeared much fairer and smoother when he looked on me from the ground, than it did upon a nearer view, when I took him up in my hand, and brought him close, which he confessed was at first a very shocking sight.	Помню, во время моего пребывания в Лилипутии мне казалось, что нет в мире людей с таким прекрасным цветом лица, каким природа одарила эти крошечные создания. Когда я беседовал на эту тему с одним ученым лилипутом, моим близким другом, то он сказал мне, что мое лицо производит на него более приятное впечатление издали, когда он смотрит на меня с земли, чем с близкого расстояния, и откровенно признался мне, что когда я в первый раз взял его на руки и поднес к лицу, то своим видом оно ужаснуло его.
He said, "he could discover great holes in my skin; that the stumps of my beard were ten times stronger than the bristles of a boar, and my complexion made up of several colours altogether disagreeable:" although I must beg leave to say for myself, that I am as fair as most of my sex and country, and very little sunburnt by all my travels.	По его словам, у меня на коже можно заметить большие отверстия, цвет ее представляет очень неприятное сочетание разных красок, а волосы на бороде кажутся в десять раз толще щетины кабана; между тем, позволю себе заметить, я ничуть не безобразнее большинства моих соотечественников и, несмотря на долгие путешествия, загорел очень мало.
On the other side, discoursing of the ladies in that emperor's court, he used to tell me, "one had freckles; another too wide a mouth; a third too large a nose;" nothing of which I was able to distinguish.	С другой стороны, беседуя со мной о тамошних придворных дамах, ученый этот говорил мне, что у одной лицо покрыто веснушками, у другой слишком велик рот, у третьей большой нос; а я ничего этого не замечал.
I confess this reflection was obvious enough; which, however, I could not forbear, lest the reader might think those vast creatures were actually deformed: for I must do them the justice to say, they are a comely race of people, and particularly the features of my master's countenance, although he was but a farmer, when I beheld him from the height of sixty feet, appeared very well proportioned.	Конечно, эти рассуждения в достаточной мере банальны, но я не мог удержаться от них, чтобы читатель не подумал, будто великаны, к которым я попал, действительно очень безобразны. Напротив, я должен отдать им справедливость и сказать, что это красивая раса; и, в частности, черты лица моего хозяина, несмотря на то что он простой фермер, казались мне очень правильными, когда я видел его на высоте шести - десяти футов.
When dinner was done, my master went out to his labourers, and, as I could discover by his voice and gesture, gave his wife strict charge to take care of me.	После обеда хозяин ушел к работникам, наказав жене, насколько можно было судить по его голосу и жестам, обращаться со мной позаботливее.
I was very much tired, and disposed to sleep, which my mistress perceiving, she put me on her own bed, and covered me with a clean white handkerchief, but larger and coarser than the mainsail of a man-of-war.	Я очень устал и хотел спать; заметя это, хозяйка положила меня на свою постель и укрыла чистым белым носовым платком, который, однако, был больше и толще паруса военного корабля.