Путешествия Лейлы

Из холла они прошли в полумрак одного из залов. Этани жестами подвинула гостей друг к другу, отошла, громко пропела: «Та-дам!» Включился свет. Длинный прямоугольный зал был завешан картинами, друзья находились у самого его начала.

– Да, да, мои дорогие, это самая большая коллекция работ Ади Прешиоса, которую когда-либо привозили в эту часть света. – Этани, обычно всегда аккуратная, походила сейчас на взлохмаченного ученого.

– Ах, видно, что проделана колоссальная работа, Этани, вы можете собой гордиться, – Ханна силилась говорить ровно, хотя Лейла чувствовала, как та переживает, – рада, что и работа из моей галереи нашла здесь место.

– О, несомненно, спасибо вам большое, Ханна, трудно переоценить ваш вклад, – ответила Этани. – «Танцующие жиды» – краеугольный камень в понимании творчества Ади.

Лейла и Давид молча, приподняв брови, переглянулись, как бы вступая в ряды банды нелюбителей искусства.

– Моя дорогая Лейла, вас наверняка не удивишь, вы столько времени работали с Ади лично, – повернулась к Лейле англичанка.

– Да, но я еще восстанавливаю память и помню очень лимитед, ну … ай мин, лайк … пробелы в памяти. Вам Даниэль объяснял, наверное, – активно закивала Лейла.

– Ах, правда, какое несчастье, – подхватила Этани, – но все будет хорошо, вы скоро поправитесь, Даниэль о вас позаботится. – Подумав, добавила мягким, молоко с медом, голосом: – Как жаль, что вы опоздали на этот пароход, но у вас, без сомнения, будет еще много-много таких выставок. – Баронесса заглядывала в глаза Лейлы, как бы ища в них что-то.

Ханна смотрела на обеих строго и неодобряюще. Лейла же только улыбнулась в ответ британке, а про себя подумала: «Надеюсь, больше таких пароходов у меня не будет».

– Что же мы стоим, давайте посмотрим работы. – И Этани махнула в сторону ближайшего полотна.

* * *

Лейла сжалась, готовая увидеть самые мерзкие фантазии этого недочеловека-недохудожника или его сумасшедшего последователя.

– Вот знаменитый домик у озера. – Этани указывала на картину с миленьким домиком и озером на фоне гор. – Разумеется, это все ранний период Ади. Он тогда увлекался классицизмом и грезил Венской академией художеств.

– А здесь – Венская опера и Бельведерский дворец в Австрии. Как мы все знаем, после неудачи с поступлением в академию он уехал искать себя в Рим и Флоренцию, изучать любимое направление – вот этюды Коллизея и различных статуй, в том числе Давида.

Их друг негромко, но отчетливо гоготнул, на этот раз без поддержки друзей.

– Здесь детишки отдыхают на уборке урожая. Закат в итальянской провинции, – за англичанкой менялись скучные картинки.

– А в принципе неплохо. – Лейла облегченно выдохнула, заметила еле сдерживаемую улыбку подруги.

– После нескольких безуспешных попыток он все-таки поступает в Римскую академию изящных искусств, но скоро разочаровывается в классицизме. Тогда Ади присматривается к более актуальным на тот момент течениям в искусстве, пробует себя в разных жанрах, но не находит пока своего голоса. Он на какое-то время оставляет творчество и ищет себя в науке, потом политике, но быстро теряет к ним интерес. – Этани жестом пригласила их в другой зал, и, когда они подошли, дверь в конце комнаты открылась.

– Ади опять возвращается к творчеству, теперь выражая через него свои политические и социальные идеи, пусть и на грани для того времени, но прицельно задевающие нерв эпохи … Теперь Ади уже ходит по тонкому льду, не боится экспериментов с жанрами и формами. Просыпается его «внутренний демон», как принято было писать в критике. – Этани включила свет, и огромные контрастные мазки на картинах на несколько секунд ослепили Лейлу. – Мотив упущенных возможностей и тоски тоже отчетливо прослеживается в работах этого периода.

Ханна вежливо улыбалась и теребила оказавшийся уже в руках шелковый платок с головы. Давид по-прежнему равнодушно молчал. Этани внимательно смотрела на друзей, даже не оглядываясь на картины за спиной.

– Также сквозной темой в творчестве Ади принято считать поиск духовной свободы, эмансипацию внутренней матери от гнета внутреннего отца. Освобождение народов Австрии, Германии, Франции от химеры еврейского глобализма.

У Лейлы снова появилось чувство потерянности, как будто посреди уютного домашнего вечера за чаем что есть мочи заревела пожарная сигнализация, надо срочно хватать главное в жизни: паспорт, телефон, ноутбук – и бежать вниз по лестнице. Ощущение полной и неожиданной смены декораций. Этот переворот в голове ей был хорошо уже знаком и даже привычен, просто надо было снова найти баланс.