Путешествия Лейлы

Из родных у Давида осталась только двоюродная тетушка Берта, набожная протестантка, которая, как только услышала про церемонию в поле, сразу же сослалась на нездоровье и приезжать отказалась. Лейла отправляла приглашение Кармелите, но та не могла приехать так быстро. Поэтому гостей от имени молодых собирала Нуба, она же закупила каждому из пришедших ткани для нарядов на свадьбу и оплатила портных. И на самом торжестве гости искали прежде всего ее одобрения, протягивая свои заунывные песни или позже, выстраиваясь в очередь к молодым с подарками, одеялами и статуэтками. Впрочем, Нуба или, как теперь ее называли на ферме, мама́, благодушно кивала каждому, так и светясь гордостью и радостью за молодых.

Отсидев и дослушав все песни, жених с невестой послушно переместились с гостями к другому полю перед домом, где помощники Нубы раздали каждому угощение: чипсы, кукурузную кашу с козлятиной и бутылочку лимонада. Наутро Лейла и Давид вдвоем поехали в ближайшую от фермы Иньязуру, чтобы расписаться в мэрии. Вскоре Лейла начала пить синие таблетки из Палестины, и, возможно, необычайное спокойствие и счастье будущих месяцев объяснялось именно этим. Пока же настоящее еще не казалось настоящим.

* * *

Большой запас таблеток ей привезла Кармелита: Лейла отправила в письме просьбу и пустой блистер. Лекарства пришлось брать у доктора Натансона, так как в продаже их не было. Но местоположение подруги, уверяла Кармелита, она не выдала, хотя доктор и просил передать, что всегда будет рад помочь Лейле с таблетками и чем угодно еще. Из космополитичной Хайфы подруга привезла и пару красивых платьев, сумочку и большую подборку прессы о нашумевшей акции с экраном на Триеннале. В статьях говорили и о мессии из другого мира, и о психически больной бывшей сотруднице Ади, и о борьбе глобалистов и застарелых правительств, и о «самом громком перфомансе десятилетия». В последних утверждали, что рисовала Лейла на экране своей кровью, да не простой, а сакральной женской. Из статьи в статью по-прежнему кочевал один и тот же сдержанный комментарий Даниэля, соседствуя с бойкими выводами других экспертов по вопросам Лейлы. Ади так ничего прессе и не говорил, только безымянный представитель его фонда терпеливо разъяснял, что Лейла к ним отношения больше не имеет. Ханна теперь писала много авторских колонок с рассуждениями о политике и искусстве на примере кейса с Лейлой, видимо обойдя в экспертности свою всегдашюю соперницу баронессу Бомбаст. Неожиданно всплыли и потерянные работы из тубуса: их продали за рекордные для аукционов суммы. Деньги получил Даниэль как поручитель Лейлы, но позже, под давлением общественности, передал все в Фонд толерантной Европы. Похоже, глобалистам симпатизировало теперь все больше людей в разных странах.

Именно с первым визитом подруги Лейла стала чувствовать настоящее настоящим, и хотелось верить, дело было не только в запасе таблеток. В тот раз они отправились на океан в соседнюю Мо-Замбию, Лейла рвалась показать подруге сноркелинг. Сама она часто приезжала сюда погрустить о далеком старом мире и помечтать, как могла бы когда-нибудь добраться до него вплавь. Океан в здешних местах каждое утро уходил на много километров, обнажая свое цветистое дно и только к вечеру с шумом возвращая воду. Из-за отливов подруги приехали сюда засветло и провели потом целый день в лодке с управляющим Майклом и местным гидом, мужественно плывя от одного рифа к другому, чтобы в пятый или десятый раз погрузиться в воду к рыбкам и кораллам. Лейла быстро устала и, хотя и радовалась за подругу, сама все чаще причитала, что хорошо бы уже вернуться на берег и что все красиво, конечно, но совсем не так, как тогда, в первый раз на Мальдивах.

– Смотрите, дельфины! – крикнул гид в одно из таких понурых перемещений к очередному рифу. – Прыгайте, прыгайте быстрее в воду!

И действительно, совсем рядом с ними заблестели серые дельфиньи спинки. Лейла прыгнула за борт и все пыталась разглядеть под водой этих удивительных посланников прекрасного, но не получалось толком, она быстро выдохлась, всплыла. И увидела, что один из дельфинов несется прямо на нее. Через секунды тот уже летел у Лейлы над головой, оставляя в ней огромную и щекотную, какая бывает только в детстве, радость.

– Такого еще не было, – только и повторяла Лейла всю обратную дорогу, – вот оно, чудо, вот она, жизнь, здесь и сейчас!

Кармелита же, наоборот, к вечеру поутихла, только вспомнила как-то раз про свою первую несчастную любовь. Хотя до этого весь день щебетала про «невыносимого», по ее словам, революционера Патрика, с которым они вдруг решили быть вместе.

* * *