Путешествия на другую сторону света

Мы приземлились в главном аэропорту Мадагаскара в центре острова. Не знаю, что я ожидал увидеть на пути с аэродрома в столицу, расположенную в 32 километрах, но точно не то, с чем мы столкнулись. Хотя солнце сияло с характерной для тропиков яркостью, воздух был прохладным и свежим, потому что мы были в высокогорье, на высоте более 900 метров над уровнем моря. Безлесные холмы, которые в Африке были бы засажены полями кукурузы или маниока, в каждой складке и углу ландшафта были превращены в террасы аккуратных рисовых полей. Такое могло бы быть где-нибудь в Азии. Лица людей, стоявших на обочине дороги, усиливали впечатление, потому что у них была светло-коричневая кожа и прямые черные волосы, как у малайцев. Впрочем, их одежда — широкополые фетровые шляпы и похожие на простыни шали из яркой ткани, наброшенные на плечи, — придавала им сходство с южноамериканскими пеонами. Деревенские дома, через которые мы проезжали, были не примитивными глиняными хижинами и не огороженными краалями, а длинными двухэтажными домами из красного кирпича с крутыми покатыми крышами и узкими балконами на первом этаже, держащимися на тонких квадратных колоннах.

Названия деревень были пугающе непроизносимыми — Имеринциатосика, Ампахитронтенайна, Амбатомирахавави. Я с унынием предугадывал ужасные трудности с поиском дороги на острове, если такие слова являются типичными местными географическими названиями. Хотя я не знал этого в то время, но задача была еще более сложной, чем я себе представлял, поскольку малагасийские слова редко произносятся так, как пишутся. Первый и последний слоги обычно пропускаются, и целый ряд букв посередине сокращаются или проглатываются столь причудливым образом, что классические примеры неправильного произношения английских географических названий кажутся до смешного простыми. Антананариву, столица, тоже не исключение: ее именуют Тананариве.

Сам город расположен на нескольких холмах, возвышающихся над плоской равниной рисовых полей, со всех сторон окружающих город, так что во время катастрофических наводнений несколько лет назад столица превратилась в остров, куда можно было добраться лишь на лодке.

Тананариве

На самой высокой вершине города стоит четырехэтажное здание, спроектированное британским архитектором в середине XIX века. Когда-то это был дворец последней королевы Мадагаскара, которая подписала договор о дружбе с французами, а затем была низложена ими, когда не выполнила его условия.

С конца ее правления французы оккупировали остров и управляли им, пока за несколько месяцев до нашего приезда малагасийцы не восстановили свою независимость. Повсюду были слышны французские слова; французские жесты использовались на рынке, чтобы помочь торговаться. Симпатичные малагасийские девушки многое восприняли от французского шика. Они ходили на высоких каблуках, носили самую элегантную одежду, а свои длинные блестящие волосы укладывали в сложные прически. В ресторанах города подавали превосходные обеды из пяти блюд с винами из Бургундии и Роны, а на улицах ощущался смешанный запах Gauloise [8] и чеснока, который так же чувствуется в Дакаре или Алжире, как в Париже.

В ближайшие три месяца мы с Джеффом планировали много снимать животных Мадагаскара, а если нам позволят, то и поймать нескольких особей для Лондонского зоопарка. Мы знали, что все лемуры находятся под охраной, но надеялись, что нам разрешат поймать одного-двух из наиболее распространенных видов. Так что мы обратились к М Полиану, директору Научно-исследовательского института. Он гостеприимно приветствовал нас и вежливо выслушал наши планы и надежды.

«Прошу прощения, — сказал он, — я должен попросить вас не ловить лемуров. По закону их запрещено убивать или держать питомцами. Разумеется, у нас не хватает сотрудников для обеспечения соблюдения такого закона на всей территории Мадагаскара, поэтому наши люди и сотрудники Департамента лесного хозяйства пытаются убедить людей в том, что причинять вред лемурам — неправильно. Сейчас наконец мы начинаем добиваться успеха. Но если вы сейчас начнете ловить животных и привлечете в помощь людей, они поверят, что для белого иностранца существует один закон, а для местного — другой, и большая часть нашей работы пойдет насмарку. Я прошу вас как натуралист, заботящийся о дикой природе, соблюдать правила и не препятствовать нашим усилиям по сохранению этих редких животных».

На такой призыв мы не могли не ответить согласием.

«Снимайте их сколько угодно, — продолжил М Полиан. — Такие записи будут чрезвычайно ценны, так как немногие их снимали. Я дам вам разрешение на поимку многих других животных, которые не находятся под угрозой исчезновения, и предоставлю вам помощника, который будет вашим проводником и переводчиком».