Путешествия на другую сторону света

Через несколько дней мы побывали на одной из этих церемоний, которые французы называют retournements, «переворачивания». Это было возле деревушки приблизительно в 24 километрах от Тананариве. Та гробница была меньше и грубее, чем у народа махафали. Это была простая квадратная структура, стороны которой образовывали валуны, скрепленные цементом; уже открытая дверь находилась в другой, меньшей квадратной структуре, напоминавшей портик. Она вела в подземное помещение. Пока туда еще никто не спустился.

Извлечение тел из гробницы

На траве неподалеку от нее сидели около 50 или 60 человек. Их окружали кастрюли, котелки и корзины с едой, поскольку многие проведут этот и следующий дни у гробницы.

Женщины были в ярких хлопковых платьях, у некоторых были зонтики от солнца; мужчины были одеты более разнообразно, некоторые в полосатые одеяния, похожие на ночные рубашки, другие — в элегантные городские костюмы. Немного подальше хрипло играл оркестр кларнетов, корнетов, баритонов и барабанов, защищенный от солнца только что построенным укрытием из ветвей и листьев. Очень важно, чтобы музыка была громкой: духи предков на время покинули гробницу, так что их нужно было зазывать обратно, чтобы они оценили устроенное в их честь празднество.

Женщины с закутанными телами в руках

Несколько часов не происходило почти ничего интересного. Один-два человека вставали и, раскачиваясь, танцевали при общем равнодушии толпы вокруг.

В середине дня трое взрослых мужчин во главе со старшими членами семьи, которой принадлежала гробница, спустились в темную могильную камеру, взяв с собой плетеные циновки из пандана. Появившись вновь, они вынесли на циновках тела, укутанные в белые полотна. Без церемоний они быстро прошли мимо сидящих людей и положили свою ношу на специально построенную платформу из веток, находящуюся в нескольких метрах от них. Тела одно за другим были вытащены и сложены в ряд.

Наблюдатели не выказывали ни тени мрака или горя. Они громко болтали и смеялись. Что бы они ни чувствовали на самом деле, в это время им запрещалось молчать или рыдать, поскольку мертвые после долгих месяцев гробовой тишины хотят слышать голоса живых. Их появление из могилы должно сопровождаться радостью, иначе под влиянием горя предки поверят, что их возвращение в общину было нежеланным.

Теперь, когда самые знойные часы были позади, группа покинула свое укрытие и уселась на траву, заиграв с новой силой. Музыка была веселой, ее ритм отбивали удары большого барабана, а мелодию передавали стонущие кларнеты. Танцы усложнились и стали формальнее. Большая часть семьи танцевала медленную кадриль между похоронными дрогами и открытой пастью могилы. В конце каждого танца исполнители поворачивались к телам и кланялись им.

С наступлением темноты большая часть толпы разошлась по домам, но семья осталась, чтобы бдительно следить за своими прародителями, лежащими на подмостках при лунном свете.

На следующий день мы вернулись. Люди снова бессистемно танцевали несколько часов. Примерно в три часа музыканты остановились, и толпа замолкла. В тишине глава семьи показал людям lamba mena — прекрасное шелковое полотно с широкими красными, голубыми и зелеными полосами и маленькими стеклянными бусинками, нашитыми на ткань.

Для повседневного использования делают много полотен-ламб, но эти чрезвычайно дороги и столь священны, что использовались исключительно в церемониях.

Предводитель призвал толпу убедиться в отменном качестве полотна: очень важно, чтобы все видели, что мертвым оказывается должное уважение.

Теперь все собрались вокруг тел, которые уносили одно за другим. Группы женщин сидели, держа на коленях завернутые в полотна тела. Царившее доселе несколько натянутое веселье испарилось: женщины общались с духами мертвых, лаская и поглаживая тела. Некоторые говорили с ними, утешали и заклинали их быть счастливыми. Некоторые открыто рыдали.

Между тем мужчины начали рвать ламбы на полосы: они служили завязками, и никакой другой материал не может использоваться для этой важной цели. Женщины отдали тела, и каждое вновь заворачивалось в новый цветастый саван. Многие тела превратились в прах, смешавшийся с трухлявыми остатками ламб с прошлых церемоний. В воздухе висел сырой запах гниения.

Мужчины поспешно закончили свою работу, обращаясь с останками грубо и без какого-то особого почтения.

Когда все тела были облачены в новые ламбы, их вновь положили на платформы, и семья возобновила свою неторопливую кадриль. Движения и жесты этого танца мало напоминали бешеную африканскую страсть. Волнообразные движения рук, дрожащие пальцы и сдержанность поз напоминали стиль танцоров с Бали и Явы.

Праздник подходил к концу. Все присутствующие — дети, женщины, старики — собрались вокруг общинных похоронных дрог и, взмахнув руками над головой, исполнили последнее приветствие мертвым. Затем тела одно за другим подняли на плечи, и процессия три раза обошла гробницу. Во время последнего круга их передали вниз мужчинам, стоящим на ступеньках могилы, и вернули во мрак.