Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Все два дня, какие мы наблюдали за семейством, родительница нежно вылизывала малыша, время от времени отрывая одну лапу от ветки, чтобы поддержать его. Казалось, рождение детеныша лишило ее аппетита, и ей больше не хотелось жевать цекропию, которую мы привязали к дереву. Чтобы избежать риска голодания, мы отнесли обоих в тропики, нашли подходящую лиану, и мать с младенцем, глядящим на нас через ее плечо, степенно поползла вверх.

Когда спустя час мы вернулись, чтобы убедиться, что все в порядке, семейства нигде видно не было.

Вскоре после того, как мы выпустили ленивца, Билл и Дафна Сеггар должны были нас покинуть на каноэ, нагруженном припасами. Многие грузы по-прежнему оставались на взлетной полосе в Имбаимадаи; за ними на следующий день должен был приплыть Кеннет. Джек решил, что задержится еще на несколько дней и будет ловить животных в окрестностях. Нам, помимо прочего, надо было снять сюжет о повседневной жизни индейцев, поэтому Билл предложил, чтобы зря не расходовать драгоценное топливо, отправиться вместе с Кеннетом вверх по реке и провести несколько дней в одной из деревень.

«Я бы посоветовал сразу ехать в Вайламепу, — сказал он. — Туда проще всего добраться, если идти вверх по Како, притоку Мазаруни. В этой деревне живет очень примечательный молодой человек, его зовут Кларенс. Он раньше работал у меня и вполне хорошо говорит по-английски».

«Кларенс? — переспросил я. — Непривычное имя для акавайо».

«Дело в том, что прежде здешние индейцы причисляли себя к церкви алиллуйя, довольно странной версии христианства, которая возникла на юге Гайаны в начале XIX века, но потом пришли адвентисты, всех жителей Вайламепу переманили в свою веру, а заодно перекрестили их европейскими именами. Конечно, — продолжал он, — индейские имена у них по-прежнему в ходу между собой, но не думаю, что найдется много акавайо, которые откроют тебе свое настоящее имя».

Билл рассмеялся.

«Эти ребята научились очень ловко сочетать свои прежние верования с новыми, каким научили миссионеры, и с легкостью меняют одни на другие, так, чтобы поудобней устроиться. К примеру, адвентисты учат, что нельзя есть кроликов. Ладно, кроликов здесь нет, зато есть большой грызун, называется лабба[2], это примерно то же, что кролик. Как ни крути, но мясо лабба всегда было любимой едой индейцев, и запретить его — значило бы плюнуть им в душу. Есть история про то, как однажды миссионер пришел к новообращенному индейцу, увидел, что тот жарит на огне лабба, и стал рассказывать, какой это страшный грех».

«Но это не лабба, — возразил индеец, — это рыба». — «Чушь какая! — воскликнул миссионер. — У рыб не торчат два больших передних зуба». — «Нет, сэр. Помните, вы приехали в нашу деревню, сказали, что мое индейское имя — нечистое, побрызгали на меня водой и я стал называться Джон. Так вот, сэр, пришел я сегодня в лес, увидел лабба, выстрелил в него, но прежде, чем тот умер, брызнул на него водой и говорю: «Лабба — нечистое имя, ты теперь будешь рыба». Так что я ем рыбу, сэр».

На следующее утро мы вместе с Кеннетом и Кингом Джорджем отправились в Вайламепу. Двигатель работал превосходно, и через два часа мы вошли в устье реки Како, поднялись вверх, а еще через 15 минут увидели тропу, которая вела вдоль речного берега в лес. У самой кромки илистой воды пришвартовались несколько каноэ. Мы заглушили мотор, причалили и отправились по тропе в деревню.

Вскоре показались восемь разбросанных по песчаной поляне островерхих вигвамов на невысоких сваях. Стены и полы хижин были покрыты корой, крышами служили пальмовые листья. В дверных проемах стояли женщины — кто в поношенных тканых рубахах-платьях, а кто в традиционных, расшитых бисером юбках и передниках — и глазели на нас. У них под ногами взад-вперед шастали тощие цыплята и грязные, покрытые коростой псы. По песку сновали крошечные ящерки.

Кеннет подвел нас к пожилому, добродушного вида мужчине, который грелся на солнце возле своей хижины. Вся его одежда состояла из потрепанных, густо заплатанных шорт, которые когда-то были цвета хаки.

«Он вождь», — сообщил Кеннет и представил нас.

Вождь не говорил по-английски, но через Кеннета поздоровался с нами и передал, что мы можем поселиться в хижине, где раньше, когда в деревню приезжали миссионеры, была церковь. Тем временем Кинг Джордж призвал на помощь деревенских мальчишек, они мигом перетащили наш багаж из лодки и свалили его кучей возле бывшей церкви.

Мы вернулись к реке, чтобы проводить Кеннета и Кинга Джорджа. Мотор какое-то время артачился, потом в конце концов завелся, и каноэ отчалило. «Через неделю вернусь!» — проорал Кеннет, перекрикивая рев двигателя. Лодка уходила вниз по течению.