Путешествия в тропики за самоцветами

Однажды, выехав из узкого ущелья в долину реки Итоко, мы наткнулись на мальчонку, копошившегося на берегу потока и целеустремленно что-то промывавшего в сильной струе воды между берегом и лежащим в реке большим обломком скалы. «Чико^[7] охотится за изумрудами, — с улыбкой сказал Фернандо, — поехали посмотрим». Мальчик сначала испугался нас, но, разглядев, что мы не похожи на солдат охраны или полицейских, осмелел и уже через минуту вступил в переговоры с Фернандо. Загорелый, босой, с торчащими в разные стороны черными вихрами и любопытными прищуренными от солнца глазенками, он казался очень забавным в своих штанах, состоящих процентов на восемьдесят из разноцветных заплат. В первую очередь он поинтересовался, откуда этот «гринго», и, узнав, что я не «гринго», а «руссо», долго и внимательно меня рассматривал, а потом полез рукой в свой мокрый мешок и достал оттуда большого краба, которого протянул мне. В этой стране никогда не перестаешь удивляться. Я никогда до этого не слыхал, что в горной реке, в сотнях километров от берега океана можно поймать такого крупного, ну прямо морского, краба. Подарок был принят с благодарностью, но нас интересовало другое. Хотелось узнать, как этот малолетний старатель ищет в реке изумруды, и мы осторожными наводящими вопросами постарались перевести беседу на профессиональную почву. Однако осторожность оказалась излишней. Мальчонка, увидев наше доброжелательное отношение, осмелел и незамедлительно решил продемонстрировать свою технику.

Основным орудием производства оказался мешок, сделанный из редкой и прочной дерюжной ткани. Из русла реки в мешок набирался ил, перемешанный с осколками сланца. Затем мешок опускался в быстрый поток и в течение нескольких минут резко встряхивался. Вода вымывала все мелкие илистые частицы, а внутри мешка оставались более крупные осколки черных сланцев. После этого мешок выворачивался и промытый материал внимательно просматривался. Уже в третьей промывке на смоляно-черном фоне мокрых сланцев под лучами тропического солнца сверкнула зеленая звездочка, оказавшаяся маленьким осколком кристалла изумруда. Парнишка моментально выхватил его из мокрой кучи и сейчас же посмотрел камешек на свет. Кристалл оказался довольно мутным, хотя и окрашенным весьма ярко. «Один пезо» (около пяти копеек), — уверенно определил он и тотчас же доверительно похвалился, что утром он нашел хороший кристаллик, который где-то у него спрятан, так как в любой момент его могут обыскать солдаты и отобрать найденные изумруды. Да и взрослые вакеро, которые обычно не обращают внимания на мелкие осколки кристаллов, намытые маленьким старателем, могут позавидовать ценному кристаллу и воспользоваться правом сильного.

Жизнь колумбийского старателя полна тревог и опасностей, так как добыча изумрудов на государственных или частных землях запрещена законом. За исключением рудника Чивор, принадлежащего американской компании, все месторождения изумрудов Колумбии являются собственностью государства. Искусно ограненные ярко-зеленые сверкающие кристаллы, добытые в джунглях колумбийской Восточной Кордильеры, продаются на всех мировых рынках драгоценных камней — в Нью-Йорке, Париже, Риме и Токио, и любители драгоценностей ежегодно выкладывают из своих карманов более десяти миллионов долларов за право обладания замечательными колумбийскими изумрудами.

Казалось бы, это огромный источник иностранной валюты для страны, которая остро в ней нуждается. Однако, как это ни странно, потоки долларов, фунтов и марок, выручаемых за прекрасные зеленые самоцветы, плывут мимо Колумбии. Они задерживаются на банковских счетах международных авантюристов, которые держат в своих руках контрабандную торговлю колумбийскими изумрудами. Ни для кого не является секретом, что более 90 % добываемых в Колумбии изумрудов вывозится контрабандно из страны, преимущественно в США. После этого след их теряется вплоть до момента, когда ограненные и оправленные в золото, практически безличные, они появляются в витринах ювелирных магазинов Европы и Америки.