Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Мы видли султана посреди народа и челобитчиковъ, когда шелъ онъ въ тофанскую мечеть, которая хотя и не очень велика, однакоже принадлежитъ къ лучшимъ зданіямъ города. Улицы были запружены народомъ и уставлены солдатами, въ полуевропейскихъ мундирахъ. Грубые полицейскіе чиновники, въ портупеяхъ и темныхъ сюртукахъ, водворяя порядокъ, гнали правоврныхъ отъ перилъ эспланады, по которой долженъ былъ проходить султанъ, не трогая впрочемъ васъ, европейцевъ, что признаю я самымъ несправедливымъ пристрастіемъ. Передъ появленіемъ султана показалось множество офицеровъ, за полковниками и пашами бжала пшая прислуга. Наиболе дятельными, наглыми и отвратительными изъ этихъ прислужниковъ были, безспорно, черные евнухи. Злобно врывались они въ толпу, которая почтительно разступалась передъ ними.

Простолюдинокъ набралось сюда многое множество; якмакъ, или кисейный подборникъ, который надваютъ он, придаетъ удивительное однообразіе ихъ лицамъ; видны только носы и глаза, по большой части, хорошо устроенные. Милыя Негритянки носятъ также блыя покрывала; но онъ не слишкомъ заботятся о томъ, чтобы скрыть добрыя черныя свои лица; вуали оставляютъ онъ на произволъ втра и свободно смются. Везд, гд только случалось намъ видть Негровъ, они кажутся счастливыми. У нихъ сильно развита привязанность къ дтямъ. Малютки, въ желтыхъ канифасныхъ кофточкахъ, весело болтаютъ, сидя на плечахъ у нихъ. Мужья любятъ своихъ черныхъ женъ. Я видлъ, какъ одна изъ нихъ, держа ребенка на рукахъ, черпала воду для утоленія жажды маленькаго оборваннаго нищаго, — кроткая и трогательная картина милосердія въ образ черной женщины.

Было сдлано около ста выстрловъ съ эспланады, выходившей на Босфоръ, для предупрежденія правоврныхъ, что повелитель ихъ выступилъ изъ лтняго дворца, и садится въ яликъ. Наконецъ показался и яликъ; музыканты заиграли любимый маршъ султана; къ берегу подвели верховую лошадь, покрытую чапракомъ; евнухи, толстые паши, полковники и гражданскіе чины окружили султана, возсвшаго на коня. Мн пришлось стоять отъ него очень близко. У него черная борода и прекрасное, лицо; блестящіе глаза его обведены темными кругами, блдныя щеки впали. Но красивое блдное лицо очень умно и привлекательно.

Когда султанъ шелъ въ мечеть, къ нему, черезъ головы жандармовъ, полетли просьбы со ступенекъ эспланады, на которыя взгромоздилась толпа. Раздался общій крикъ, требующій правосудія, и сквозь толпу, размахивая исхудалыми руками и завывая жалобнымъ голосомъ, ринулась впередъ старуха, въ рубищ, съ открытой, изсохшею грудью. Никогда не видалъ я боле трагическаго отчаянія и никогда не слыхалъ звуковъ, жалобне ея голоса.

Лтній дворецъ построенъ изъ дерева и мрамора; ворота и ршетка его обременены странными орнаментами; надъ портиками блестятъ золоченые кружки, изображающіе солнце; длинный рядъ оконъ, темнющихъ надъ водою, прикрытъ желзными ршетками. Это, сказали намъ, гаремъ султана; и дйствительно, плывя мимо оконъ дворца, мы слышали шопотъ и смхъ внутри комнатъ. Любопытство овладло нами. Крпко хотлось мн взглянуть хоть въ щелочку на этихъ удивительныхъ красавицъ, которыя поютъ подъ звуки тимпана, плещутся въ фонтанахъ, пляшутъ въ мраморныхъ залахъ или дремлютъ, развалясь на золотыхъ подушкахъ, тогда какъ нарядно одтые Негры подаютъ имъ трубки и кофе. Но это любопытство было уничтожено воспоминаніемъ о страшномъ разсказъ путешественниковъ, увряющихъ, что въ одной изъ самыхъ изящныхъ залъ дворца есть подъемная дверь, заглянувши подъ которую, вы можете видть воду Босфора, куда погружаются иногда въ холстинныхъ мшкахъ несчастныя красавицы. Когда опустится на минуту приподнятая дверь, танцы, псни, куреніе и хохотъ снова начинаются попрежнему. Говорятъ, что вынуть изъ воды такой мшокъ считается уголовнымъ преступленіемъ. Въ тотъ день, когда мы плыли мимо дворца, я не видалъ ни одного мшка, по-крайней-мр на поверхности воды.

Мн очень нравится общее стремленіе нашихъ путешественниковъ выставить на показъ хорошую сторону турецкой жизни и разрисовать яркими красками нкоторыя изъ обычаевъ мусульманъ. Знаменитый авторъ «Пальмовыхъ Листьевъ» (Palm-Leaves), имя котораго славится подъ финиковыми деревьями Нила и произносится съ уваженіемъ въ шатрахъ Бедуиновъ, трогательно описалъ родительскую любовь Ибрагима-паши, который отрубилъ голову черному невольнику за то, что тотъ уронилъ и изувчилъ одного изъ сыновей своего повелителя. Этотъ же писатель сочинилъ краснорчивый панегирикъ гарему (The Harem), прославляя прекрасныя обязанности его обитательницъ. Я видлъ въ фамильномъ мавзоле султана Махмуда прекрасный предметъ для стихотворенія въ новомъ оріентальномъ вкусъ.