Путевые записки эстет-энтомолога

Аккуратно отстегнув гравитационные защёлки, я снял колпак. Тысячелетия изрядно потрудились над песчаниковым бюстом. Напрочь исчезла некогда покрывавшая её краска, и лицо египетской царицы испещряли мелкие оспины эрозии. Песчаник весьма недолговечный материал, и просто удивительно, как бюст сохранился до нашего времени, не рассыпавшись в прах. Медленно вращая мраморную подставку, я оглядел скульптуру. В XX–XXI веках её пропитали скрепляющим составом, и это замедлило эрозию, однако со временем стало приводить к необратимым структурным изменениям – кое-где крупинки песчаника потемнели и будто спеклись, тускло поблёскивая бугристой поверхностью. Не знали реставраторы того времени других способов предотвращения эрозии, кроме химических, и теперь вялотекущая сухофазная реакция между рыхлым песчаником и связующей пропиткой грозила через несколько веков превратить скульптуру в монолитное кремниевое изваяние.

Натянув на руки стерильные перчатки, я взял бюст и снял со штыря на подставке. При этом никакого благоговейного трепета перед тенью минувших веков не ощутил. Будь на месте древней скульптуры мумифицированный экземпляр редкого вида экзопарусника, руки у меня непременно бы дрожали. А так… На вкус и цвет товарищей нет – и это напрямую относится к шедеврам.

Я мельком глянул на Мальконенна. Он тоже не испытывал возвышенных эмоций к скульптуре – насуплено глядел на песчаниковое изваяние, будто завидуя, что слава экспоната под номером тридцать два из коллекции деда выше его личного реноме. Бельмом в глазу являлся для него бюст Нэфр’ди-эт. Пожалуй, прохладное отношение к раритетам было у нас общим – но, в отличие от крелофониста, я не завидовал, а рассматривал скульптуру с чисто утилитарных рационалистических позиций. Как инструмент, с помощью которого собирался заработать деньги для экспедиции на Сивиллу.

Перевернув бюст, я внимательно осмотрел его основание. Всё в точности совпадало с каталожными данными. В основании скульптуры был просверлен узкий конус пятисантиметровой глубины – когда-то, посаженная на деревянный колышек, она именно так крепилась к постаменту, и нашедшие бюст археологи не стали отходить от канона, заказав вместо утерянной подставки новую, со штырём. Но меня это никак не устраивало.

– Смотрите, – показал я углубление Мальконенну, – идеальный место для контрабанды яиц занзуры. Бюст Нэфр’ди-эт пойдёт спецгрузом и под охраной, и ни один таможенник Раймонды не сможет взять его в руки.

Всё-таки Мальконенн основательно загрузился пантакатином, потому что до него не сразу дошёл смысл моих слов. С минуту он сидел, тупо уставившись на скульптуру, и, похоже, никак не мог отрешиться от своей антипатии к раритету. И только затем, когда суть идеи наконец-то прорвалась в его сознание, он расцвёл.

– Понял! – чересчур эмоционально воскликнул он. – Понял! Гениально!!!

Меня покоробило. Может, в среде непризнанных гениев так и принято выражать свои чувства, но я к чрезмерным эмоциям отношусь скептически. От них за три версты разит фальшью дешёвых водевилей.

И здесь Мальконенн меня «срезал». Недооценил я его интеллект. Свою роль он сыграл на высшем уровне. Артист.

– Не хватает только самого малого – яиц занзуры, чтобы туда спрятать, – с едким сарказмом заметил он. От восторженности на лице не осталось и следа. Ошибся я, подозревая, что его сознание заторможено галлюциногеном. Передо мной сидел умный человек, с трезвыми мыслями и холодным рассудком. И было непонятно, кто с кем ведёт игру.

– Каким образом ты их собираешься раздобыть? – спросил он.

– А вот это уже моё дело. Вы платите за товар, а какими методами я его буду добывать, вас не касается. К тому же, если я вдруг попадусь на контрабанде, вам лучше не знать подробностей. Во избежание.

Мальконенн немного подумал, недовольно двигая желваками на скулах и не сводя с меня пристального взгляда. Я хладнокровно выдержал этот взгляд.

– Разумно, – вынужден был согласиться крелофонист. – Что ещё от меня требуется?

– Испортить эту скульптуру. – Мстя за его сарказм, я не стал вдаваться в объяснения.

Брови Мальконенна недоумённо взлетели, мгновенье он не мог вымолвить ни слова, затем откинулся на спинку кресла и расхохотался.

– Послушайте, Бугой, в своём ли вы уме?

Я ухмыльнулся. До положительного результата переговоров было ещё далеко, но, по крайней мере, своей фразой я заставил его перейти на «вы».

– В своём. Для того чтобы в скульптуре мог поместиться контейнер с двумя яйцами занзуры недельной кладки, необходимо увеличить углубление до семи сантиметров и расширить на два миллиметра, придав вместо конусной формы цилиндрическую.

На этот раз Мальконенн задумался надолго. То ли жаль было уродовать бюст, то ли из-за своего метафорического воображения не мог представить, какое отверстие должно в конце концов получиться.

– Вибрация при сверлении не разрушит скульптуру?

– Межмолекулярный бур не даёт вибрации. Сделает нужную выемку будто ложкой в сбитых сливках. Полная гарантия от трещин, сколов, осыпания.