Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века

С разгоревшейся 29 сентября 1911 года Итало-турецкой войной вопрос безопасности на Черном море стал подниматься еще чаще. Война началась вследствие целого ряда различных событий. Во-первых, Королевство Италия чаяло возродить былой престиж как среди собственных подданных, так и на международной арене; в 1911 году как раз отмечали пятидесятилетие объединения Италии, так что Рим всячески старался добиться – особенно после унизительного поражения в сражении при Адуа в 1896 году от Абиссинии [нынешние Эфиопия и Эритрея] – признания в качестве великой европейской державы. Во-вторых, Италия спешила захватить как можно больше африканских территорий, пока прочие европейские колонизаторы ее в этом не опередили. К тому времени неподконтрольной какому-либо европейскому государству африканской земли оставалось не так уж и много, так что Италия уже давно положила глаз на османские средиземноморские провинции в Ливии (Триполитанию и Киренаику). В-третьих, правительство Италии желало наконец пожать плоды длительной дипломатической подготовки к аннексии Ливии, пользуясь моментом, когда Великие державы были заняты совсем другими вопросами: Франция с Германией пытались разрешить кризис вокруг французского контроля над Марокко; Великобритания настаивала, что и она должна иметь при этом право голоса, а Россия с Австро-Венгрией просто выступали в поддержку своих союзников. В-четвертых, более удачного шанса заполучить лакомые провинции могло потом и не представиться: еще в Младотурецкую революцию 1908 года в Турции раздавались угрожающие призывы провести радикальную модернизацию в целях укрепления контроля за оставшимися североафриканскими владениями Константинополя; также и дредноуты, законтрактованные турками у англичан, обещали серьезно осложнить итальянское вторжение; кроме того, окончательно поглотив Марокко, Франция, может статься, уже не выкажет требуемого понимания аналогичным итальянским действиям в Ливии; к тому же в 1912 году предстояло очередное продление договора Тройственного союза, и Италия опасалась, что за закрепление результатов этих ее маневров в новом соглашении Австро-Венгрия потребует компенсации; Германия же вряд ли заняла бы сторону Италии, ибо в ее стратегических позициях именно Австро-Венгрия имела решающее значение.

Итак, в конце сентября 1911 года итальянское правительство под руководством премьер-министра Джованни Джолитти развернуло боевые действия против турецких войск; итальянские силы быстро заняли важные прибрежные города и ожидали скорого окончания войны. Однако турки продолжили сражаться, поднимая против европейских захватчиков местное арабское население. При этом Константинополь был вполне готов ради спасения международного престижа заключить с итальянцами мир, по которому провинции фактически доставались бы им, лишь де-юре сохраняя османский суверенитет; Рим же настаивал на полной и безоговорочной аннексии. На это турецкий султан пойти не мог; туркам тем временем удалось сдержать наступление итальянцев на побережье, что воодушевило османское руководство и далее затягивать войну[54].

Спустя неделю после начала войны российский морской министр адмирал И. К. Григорович изложил свои соображения по этому поводу Сухомлинову; пусть тогда и предполагалось, что военные действия будут локализованы лишь в ливийских провинциях, Григорович считал необходимым держать Черноморский флот в состоянии боевой готовности, выразив опасения, что война распространится и на Балканы, вынуждая Россию вмешаться, возможно даже вплоть до высадки на Черноморском побережье. Он предлагал как можно скорее дать указание морскому и сухопутному штабам начать моделирование новых сценариев десантной операции[55]. Товарищ Сухомлинова генерал А. А. Поливанов одобрил предложение о приведении в готовность флотилии, однако общее обсуждение военных планов отложил, желая предварительно провести совещание с командующим войсками Одесского округа[56]. Как видно, армейское командование не слишком спешило исполнять июньское распоряжение Николая о подготовке к возможной черноморской операции; на флоте же, оценивая динамику событий, относились к делу все серьезней.