Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века

Болгарские чаяния были вполне известны в Европе, включая, конечно, и Россию, и это уже несколько лет внушало ее внешнеполитическому руководству серьезные опасения[152]. Весной-летом 1912 года признаки грядущей войны умножились кратно, и Сазонов принялся предостерегать болгар относительно планов по захвату Константинополя. Первую подобную попытку он предпринял в начале мая, во время официального визита болгарской делегации во главе с тогдашним премьер-министром Стояном Даневым, прошедшего в летней резиденции царя в Черноморской Ливадии. Данев имел продолжительную беседу с Сазоновым, они обсудили ряд важных вопросов, в числе которых были и потенциальные территориальные приобретения Болгарии за счет Турции. По словам Сазонова, болгарский премьер пытался убедить его, что Адрианополь – последний крупный город-крепость, открывающий болгарам путь на Константинополь, – следует включить в сферу болгарских интересов. На это Сазонов тут же ответил отказом, сославшись на то, что Адрианополь расположен за «предел[ами] Сан-Стефанской Болгарии и что, кроме того, в случае осуществления болгарских народных вожделений, Адрианополь утратит свое нынешнее значение турецкого форпоста, так как сама Турция превратится тогда в державу второстепенного значения»[153].5 июня болгарский министр финансов Теодоров, считавшийся одним из влиятельнейших политиков в стране, определил Константинополь и проливы как входящие в «сферу интересов России» – подразумевалось, что София не намерена в это вмешиваться[154], но подобное заверение, как видно, не соответствовало реальной политической ситуации. И спустя всего две недели, 20 июня, российский посол в Софии А. В. Неклюдов писал Сазонову, что король Фердинанд уже дважды «выражал [в разговорах с ним] желание», чтобы Россия признала за Болгарией право в случае войны захватить Адрианопольский вилайет. Словом, болгары явно нацеливались на присоединение османских территорий[155].

Летом 1912 года Сазонов и дипломаты софийского посольства продолжали предостерегать болгар от преждевременного начала войны, одновременно опасаясь, что те захватят Константинополь, если представится такая возможность. Предупреждения о намерениях Болгарии поступали теперь и из Константинополя от Бирса. Основываясь на сведениях, полученных от русских дипломатов на Балканах, и на общении с балканскими представителями в Константинополе, Гире полагал, что война может вспыхнуть в любой момент и в случае малейшей надежды на успех кампании Болгария не остановится на своих закрепленных в Сан-Стефано рубежах, но двинется прямиком на турецкую столицу[156]. Сазонов разделял его опасения, подчеркивая, что Россия не позволит малым державам втянуть себя в большую войну: если болгары осмелятся пойти на Константинополь, Россия встанет у них на пути в Адрианополе[157]. Если им удастся разбить турок под Адрианополем, чтобы затем двинуться на османскую столицу, «Россия вынуждена будет, – заявил Сазонов, – упредить таковое их продвижение <…>, пусть намерений обосновываться под Константинополем Россия и не имеет, но не может допустить его овладения иной державой»[158]. Проще говоря, Сазонов вновь утверждает, что Константинополь должен оставаться турецким, пока Россия не будет в силах проконтролировать процесс соответствующих изменений. Что примечательно, он заявил Бьюкенену, что все, что потребуется от России, – это «предъявить Софии ультиматум, и этого уже достанет, чтобы остановить дальнейшее продвижение болгарской армии»[159]. Его уверенность удивительна и, несомненно, чрезмерна: совершенно неясно, как можно было рассчитывать на успех такого рода тактических уловок, учитывая его регулярные, уже почти отчаянные предостережения в адрес Софии не начинать войны без одобрения Петербурга. Подобное бахвальство свидетельствует об общем заблуждении русского правительства, что оно всецело контролировало Балканский союз.

Гарантии и торги

Эфемерность всех этих надежд с очевидностью проявилась 8 октября, с началом боевых действий между Турцией и Черногорией, к которой 17 октября присоединились Болгария, Греция и Сербия. Россия оказывалась в весьма непростой дипломатической ситуации: теперь она была вынуждена не только сдерживать Болгарию от наступления на Константинополь, но и беспокоиться по поводу потенциального закрытия турками проливов.