Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века

Впрочем, теперь, добившись согласия Думы на обширную строительную программу, морские начальники и теоретики ожидали, что и дальнейшие их планы также вскоре получат парламентское одобрение[326]. Британскому и французскому атташе были продемонстрированы планы Морского ведомства по развитию Императорского флота вплоть до 1930 года, согласно которым к восьми линейным кораблям класса «дредноут» прибавятся (учитывая постепенный отказ от наиболее устаревших судов) еще 26; также к тому времени флот будет располагать 24, против восьми в 1912 году, современными крейсерами и тем же количеством малых судов[327]. Оба атташе скептически отнеслись к возможностям русских реализовать столь смелую программу, а также укомплектовать все суда обученным экипажем, однако и британский поверенный, и французский атташе Галло отметили, что наличие подобного флота у России, безусловно, вынудит Германию пересмотреть распределение собственных военно-морских сил, а это, вероятно, несколько ослабит давление на Королевский флот. Французский атташе также отметил, что Франция, будучи другом и союзником России, может лишь порадоваться столь положительному воздействию морской программы на русскую военную мощь[328]. Однако на Черном море было сделано весьма мало.

Турецкая угроза

МИД решительно поддержал субсидирование инициативы Морского ведомства для Балтийского флота, одновременно не прекращая добиваться поддержки подобной же судостроительной программы и на Черном море. На Певческом мосту были убеждены, что для восстановления своих позиций на Черном море Россия обязана реагировать на усиление турецкого флота. Необходимость в этом возрастала вместе с тревогой о возможной войне между Российской и Османской империями, как следствие Итало-турецкой, а за ней и Балканских войн.

Весь 1912 год военно-морская проблематика пребывала в центре внимания русского МИДа. В феврале этого года Чарыков, опираясь на доклад русского военно-морского агента, предупредил своего министра, что вопреки надеждам России османское правительство вкладывает значительные средства в подготовку экипажей для укомплектования новых линкоров. Посол заметил, что турки, вероятно, уже подготовили полный экипаж для своего первого дредноута, строящегося в Великобритании, и эта команда «не только не испортит новый корабль, но, напротив, вполне сумеет по назначению его применить»[329]. Далее Чарыков напомнил своему корреспонденту, что русское превосходство над Турцией зависит не только от сухопутных, но также и от морских сил, и как только Турция получит новейшие дредноуты, Россия перестанет доминировать в регионе. Поэтому необходимо срочно ускорить строительство отечественных кораблей данного типа, укомплектовав их обученным экипажем и современным вооружением.

МИД прямо выразил свои опасения Морскому министерству на мартовском межведомственном заседании, посвященном обсуждению судостроительных планов [Шацилло 1968:75]. В целом поддержав предложенную программу, представитель МИДа настаивал на том, что первоочередной задачей должно стать укрепление Черноморского флота – причем с прицелом не на уравновешивание турецких морских сил, а на преобладание над ними. Несмотря на то что данное замечание мало повлияло на планы морского руководства, МИД не сдавался. В ноября того же 1912 года, уже после начала Первой Балканской войны, в своем обширном письме, которое мы обсуждали в предыдущей главе, Сазонов возвращается к той же мысли. Так, описывая возможные сценарии для Черноморского региона, он отмечает, что с учетом контроля над Босфором и «вкупе с Черноморским флотом, потребующим усиления, в нашем распоряжении окажутся достаточные средства воздействия для обеспечения свободного прохода через Дарданеллы» (курсив авт.)[330]. То есть наращивание черноморских военно-морских сил являлось для Сазонова непременным условием любого окончательного разрешения вопроса о проливах.