Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века

Подход самого Базили был более детальным. Он полагал утрату контроля над Черным морем неизбежной, если Россия как можно скорее не приступит к наращиванию военно-морских сил, – к трем уже одобренным Думой дредноутам необходимо прибавить еще «три (или еще лучше четыре) дредноута новейшего типа с [более современной] 14-дюймовой артиллерией»[342]. В духе прошлогодних дискуссий между русским и французским морскими штабами Базили высказывается в пользу создания Средиземноморской эскадры, которая помешала бы Турции сосредоточить мощнейшие флагманы против России, а также могла бы блокировать корабли потенциальных союзников Турции. Базили полагал, что не стоит выжидать несколько лет, пока будут готовы едва заложенные крейсеры – вместо этого он указывал на реальную возможность приобретения уже почти достроенного англичанами для Бразилии дредноута и вероятного прибавления к нему и других кораблей, также строящихся по заказу южноамериканских стран. Покупка бразильского дредноута была тем важнее, что корабль могла приобрести и Турция, что привело бы к еще более стремительному ухудшению баланса военно-морских сил. В приложении к своей записке, оценивая количество и качество кораблей у обеих держав, Базили ясно описывает грядущий упадок русского морского господства. Он считал, что лишь в 1917 году – в отличие от более оптимистичного прогноза Ливена о 1915-м – Россия получит шанс восстановить контроль над Черноморским регионом, но и тогда это окажется задачей нелегкой, поскольку строящиеся для турок корабли получат более тяжелое вооружение в сравнении с отечественными. И ситуация ухудшится еще более, если Турция перекупит южноамериканские суда. Базили весьма прямо и четко формулирует цель, полагаемую МИДом для Морского министерства, а именно непрерывное строительство новых кораблей на юге страны, чтобы свести к минимуму продолжительность турецкого господства на Черном море. Также следует приложить все усилия – как морскому руководству, так и МИДу – к приобретению южноамериканских кораблей или по крайней мере не позволить этого сделать Турции.

Туже мысль выразил в ноябре 1913 года и константинопольский посол Гире в направленной Сазонову депеше, исполненной неутешительных предвестий о будущем положении России на Черном море. Ссылаясь на военно-морского агента, Гире предупреждал, что турки всерьез работают над усилением и наращиванием своего флота, осуществляя как прямые заказы новых кораблей, так и переговоры о перекупке уже заложенных для других стран. Турция, продолжал Гире, не испытывает затруднений ни в деньгах, ни в подборе квалифицированных экипажей. «Таким образом, – резюмирует он, – мы должны считаться с возможным фактом значительного – или, скорее, даже неизбежного – усиления турецкого военного флота и его преобладания на Черном море». Он вновь подчеркнул, что подобное развитие событий «совершенно недопустимо», поскольку «неминуемо грозит нанести сильнейший удар по нашему политическому господству над Турцией»[343]. Хоть он и надеется, что перевооружение турецкого флота не нацелено против России, Гире полагает, что раньше или позже Османская империя может соединиться с враждебной и угрожающей Петербургу коалицией держав. Мрачный посыл и безотлагательный тон Гирса усугубил и без того царившее в МИДе ощущение необходимости действовать срочно.

Тем же ощущением проникнута и подробная памятная записка Сазонова Николаю II от 6 декабря 1913 года[344]. Основываясь на аналитике политической ситуации на Балканах, а также на данных, представленных Немитцем и Базили [Захер 1924: 67], Сазонов испрашивал высочайшего дозволения скорейшим образом созвать межведомственное совещание на высшем уровне, чтобы обеспечить России в ближайшие несколько лет готовность ответить на любой брошенный вызов, в особенности в проливах. Подчеркивая безотлагательный характер изложенного, Сазонов присовокупил к записке ноябрьскую депешу Гирса с собственноручной пометой на титуле, гласившей, что он разделяет мнение константинопольского посла[345]. Он также отметил шаткое положение на Балканском полуострове, что, вкупе с недовольством болгар исходом войны, ставило под сомнение долголетие Османской империи, а с ней и судьбу проливов. Сазонов отрицал прямую заинтересованность России в завоевании новых территорий, поскольку требования ее «внутреннего развития ставят задачу поддержания мира на первое место» (Доклад: 14).