Пути в незнаемое

Сосуд с живым растением опускают в опрокинутый стеклянный колокол и накрывают сверху точно таким же колоколом — растение полностью изолируется от внешнего мира. Сосуд закрыт герметически. В одном месте стеклянная стена продырявлена, отверстие заткнуто пробкой, сквозь которую продеты трубочки с краниками. В назначенный час один из краников открывают и часть воздуха из-под колпака откачивают. Тотчас же по другому кранику впускают равное количество воздуха. Если говорить точнее, не совсем это воздух, а имитация, но довольно точная. Главное же, что впрыснутая смесь газов содержит меченый азот.

Вот и все. Впрочем, за этим абзацем скрывается своя технико-экспериментальная Одиссея.

Главу первую можно назвать «Стеклянный сосуд». Готовым взять его было негде — слишком уж большой. Высота — почти метр. Обратились к стеклодувам. Они, естественно, сказали: ничего не выйдет. А не верите — пожалуйста, выдуем. И выдули большой, сверкающий кокон. В решающий момент испытаний раздался вкрадчивый треск — камера лопнула. Стеклодувы посмотрели на лица экспериментаторов и выдули еще одну. Потом и третью. Все напрасно: тонкое стекло не держало вакуума и лопалось.

…Агрохимическая опытная станция — не институт физических проблем, где только закажи — сделают. У агрохимиков, почвоведов все несколько поскромней. И пожалуй, их не заденет высокомерие физика, для которого, скажем, большая разъемная камера из стекла — не проблема («Лопается? Значит, надо не выдувать, а отливать вашу камеру. Тогда стенки можно делать такой толщины, что они выдержат ваш несерьезный вакуум»).

Нет, не заденет. Старине Робинзону нечего было стыдиться своего рабочего инструмента, домашней утвари и прочих вещей, хотя весь тогдашний обитаемый мир и думать позабыл, как их делают. Так мало ли что! Ему-то приходилось делать все самому и спервоначала. Хорош бы он был, презрев имеющиеся в его распоряжении возможности!

Группа Турчина может гордиться своим самодельным оборудованием. Посмотреть его приходили «робинзоны» с других научно-исследовательских (в том числе академических) «островов».

В конце концов можно было и отлить эту чертову камеру. Какой-нибудь завод в конце концов примет заказ и даже в конце концов его выполнит.

Но заказывать не стали, а собрали камеру из двух громадных колпаков, которыми в «старое доброе время» накрывали лабораторные аналитические весы, колпаки эти чудом сохранились на Долгопрудной. Оказались они в самый раз. Камера действует поныне, уже более десяти лет.

За эти годы произошло много крупных научных событий. Но по реакции гостей, по расспросам сотрудники Турчина установили, что собрать камеру из двух лабораторных колпаков было самым дальновидным решением.

— Все правильно, но надо ли столько об этом? — неуверенно возражали сотрудники лаборатории, читая мою рукопись. — Если вспоминать, тогда вот что расскажите. Во время войны немцы были от нас — рукой подать. На опытных полях рвались снаряды. Федор Васильевич остался директором станции. Тут между ним и местным командованием произошел спор насчет целесообразности размещения солдат в лабораториях. Переспорить Федора Васильевича немыслимо, потому что он обычно прав, а кроме того, еще и упрям. Представьте, военные отступились.

Через некоторое время Федор Васильевич превратил агрохимическую станцию в предприятие, обслуживавшее фронт. Начал он с производства химических грелок для бойцов. Потом наладил витаминную фабрику. Между прочим, сам разработал оригинальную (ему выдали авторское свидетельство на изобретение) технологию производства витамина. Одновременно здесь же выпускали зажигательные бутылки и, заметьте, продолжали многолетние опыты. То есть каждую весну тут сеяли, удобряли, потом собирали урожай, все это на довольно значительных площадях и, как Федор Васильевич говорил, «на одних бабах». Сейчас не многие собирают столько, сколько он собирал в те годы: по тридцать центнеров пшеницы и по триста центнеров картошки с гектара… Вы, конечно, понимаете, что ни на витаминное производство, ни на производство химических грелок Федор Васильевич ни от кого ничего не получал. Все делалось из подручных средств. Из хвои, из тех химических препаратов, что были в лабораториях…

Федор Васильевич рассуждал так. Если верно, что пышущий здоровьем, густо-зеленый и душистый клевер подкармливают азотом клубеньковые бактерии, и если так же верно, что азотная «добавка» черпается из воздуха, то это подтвердит простая очередность фактов.

Факт номер один. В бактериях обнаружен атмосферный азот, а в растении — еще нет (оно должно подождать, потому что само усваивать свободный азот не может и «добавка» перепадает ему только с чужого стола — то есть от бактерий).

Факт номер два. Бактерии, насытившись, отдают часть азота зеленому растению — уже не в свободном, а в химически связанном «съедобном» для «хозяина» виде. Теперь в травинке можно разыскать бывший свободный азот атмосферы.