Пути в незнаемое

Кант был, несомненно, великий мудрец и с удивительной тонкостью составил систему, в которой сохранились и внешний, не зависимый от человеческого разума объективный мир (то есть присутствовал материализм) и первенство духа в построении мира явлений, то есть господствовал идеализм. Он расположил все известное науке в его время в таком хитром порядке, что не было ничего лишнего и ничего забытого, и картина познания представала в технологическом процессе в виде очень узкого, ламинарного потока, текущего в строгом бетонированном русле. Раз и навсегда, только так, а не иначе.

Как и многие другие философские системы, кантианство оказалось своего рода дефектной ведомостью знаний человеческих. Обладая очень небольшим количеством сведений о природе, люди всегда нуждались в их обобщении, в их объединении; им хотелось обязательно составить общую картину мира и увидеть в ней не только мир, но и свое место в нем. Им приходилось фантазировать, латая домыслами чудовищные прорехи в точных знаниях и обращаясь к богу тогда, когда никакие фантазии уже не помогали свести концы с концами. Создателям этих систем казалось, что им удалось нарисовать истинный портрет мира. А последующие поколения, вооруженные большим опытом, разглядывали этот портрет и отмечали все наивности, все неточности и всю неполноту его.

По дефектам философских систем можно видеть дефекты точного знания, дефекты науки на протяжении истории.

Кант хотел окончательной истины, истины раз и навсегда. Он считал, что совершил переворот в философии, подобный тому, какой совершил в астрономии Коперник. Сравнение с Коперником можно было бы развернуть и далее. Ведь у Коперника осталось от прошлого гораздо больше, чем об этом существует обиходное мнение. Стремясь соблюсти круговую форму планетных орбит и постоянную скорость движения по ним всех планет (ибо могут ли небесные тела то бежать вприпрыжку, то плестись с развальцей или двигаться по неровным кривым?.. Недостойно предполагать что-нибудь подобное о том, что устроено в наилучшем порядке, да и несовершенные наблюдения тех времен не давали оснований для столь дерзостных заключений). Коперник вынужден был сохранить Птолемеевы эпициклы и экванты, общим числом тридцать четыре круга, «при помощи которых можно объяснить весь механизм мира и все хороводы планет».

Произведя сильнейший маневр против догматизма и произвола метафизических спекуляций, Кант, однако, не мог отказаться от мысли, что рассмотрение разумом собственных воззрений может стать источником знаний о природе — вне всякого опыта и до всякого опыта. И возвел алтарь априорного знания, который через столетие стал саркофагом его философии, как выразился наш Целеберримус.

Кант был в восторге от совершенства своей философской системы. Он видел в ней гибель всякого догматизма и единственный верный путь для развития науки.

Он не заметил, что уже эти утверждения и есть догматизм. Это тем более удивительно, что именно он, Иммануил Кант, написал «Естественную теорию и историю неба» — первую научную космогоническую работу.

* * *

Космогония Канта была важным шагом в науке не только потому, что была предложена гипотеза происхождения Солнечной системы, но также и потому, что это была гипотеза о происхождении. Кант предложил рассматривать природу не только как постоянно повторяющиеся процессы, но как процессы, куда-то ведущие. Непрестанное закономерное изменение материи, ее эволюция, ее история — вот что было предметом исследования Канта. Никто до него в такой точности и такой увлекательной форме не утверждал эволюционизма!

Это была диалектическая, то есть историческая, точка зрения на природу, которая даже диалектику Гегелю оказалась не по плечу. Гегель считал, что «…при всем бесконечном многообразии изменений, совершающихся в природе, в них обнаруживается лишь круговращение, которое вечно повторяется: в природе ничто не ново под луной, и в этом отношении многообразная игра ее форм вызывает скуку» (! — Б. А.).

Он полагал, что лишь в изменениях, совершающихся в духовной сфере, появляется новое. Еще один пример того, что многие философские системы похожи на дефектные ведомости точного знания: эти слова Гегеля писались до 1837 года, а «Происхождение видов» увидело свет в 1859 году.

Когда Кант писал свою космогонию, ни один ученый в мире не мог и подозревать, что не только сила тяготения командует космосом, но и силы электромагнитные, что нет пустоты в мире, что существует гигантская область ядерных реакций и многое другое. Кант создавал свои космогонические обобщения на основании ньютонианского понимания мира, так же как и свои обобщения о пространстве, о времени, о причинности… Так что и тут его система говорит нам о недостатках точных наук, ему современных.