Путин. Человек с Ручьем

В результате, чтобы увидеть президента такой прекрасной страны, на входе в актовый зал выстроилась длинная очередь из студентов, преподавателей, славистов, русистов и журналистов. Впрочем, интерес ко встрече проявили только российские журналисты, которым больше было некуда себя, собственно говоря, девать. У американских журналистов хлопот было, очевидно, больше. Встречей с российским президентом не заинтересовался ни один национальный телеканал.

Президент России извинился за то, что у собравшихся были сложности с проходом в здание. Он рассказал, что и сам часто злится на свою службу безопасности, а также и на чужие, но не обижается на них. Такой уж это человек.

Во вступительном слове российский президент сказал, кроме того, что знает, как Россия стала для многих людей в этом зале научной судьбой и что Колумбийский университет долгие годы ковал кадры советологов. И тут докладчику изменила выдержка.

— Мир капитальным образом изменился, СССР больше нет, а советология существует! — с досадой воскликнул он. — Упразднить ее надо! Я только что говорил вашему ректору: упразднить! Я вот смотрю на ваш потолок, тут написаны названия предметов: литература, философия, медицина… Нет советологии! И правильно!

Судя по тому, как растерянно улыбался, но ни разу даже не кивнул ректор, меры по горячим следам приняты не будут.

Зато на предложение российского президента задавать вопросы зал откликнулся бескомпромиссно. Бойкая студентка Колумбийского университета Оксана Буранбаева тут же спросила, почему президент назвал ВИЧ-инфекцию угрозой для России. Тот вынужден был довольно долго отвечать, хотя было видно, что ему не хотелось тратить время на этот вопрос. Американский паренек, хорошо говорящий по-русски, признался, что ему очень нравится, как по-русски говорит Владимир Путин.

— Что-что вам нравится? — переспросил его президент.

— Как вы… — замялся паренек, — режете правду-матку.

— Случается, — с некоторым, я бы сказал, кокетством пожал плечами президент.

— А как вы употребляете крепкие выражения!

— Вы преувеличиваете мои способности!

— Ну, можно сказать, крылатые выражения… — Паренек умел подбирать слова. — Вы считаете, они являются неотъемлемой частью языка?

— Я ведь не филолог, — пояснил президент. — Но у меня есть мнение. Вот российская знать одно время разговаривала в основном на французском. Встает вопрос: что с этой знатью произошло?

Владимир Путин сделал паузу и испытующе посмотрел на паренька, словно сомневаясь, что тот знает. Но тот, видимо, знал. Кивнул, во всяком случае, уверенно.

Русскую знать подвело, таким образом, знание французского. Недаром сам Владимир Путин уже не первый год учит английский.

Милая девушка спросила его насчет свободы слова. Она сослалась на мнение тех людей, которые считают, что Владимир Путин попирает эту свободу.

— Да у нас не было никогда свободы слова, так что я не знаю даже, что попирать! — недоуменно воскликнул российский президент.

Эти слова отчего-то очень понравились залу; он зааплодировал, что явно придало уверенности Владимиру Путину.

— После начала 90-х годов наступил ренессанс свободы. Свобода воспринималась как вседозволенность, анархия, стремление к разрушению…

Никто уже не аплодировал. Зал притих.

— Должны существовать определенные ограничения, заключенные в законе, который принят в условиях демократии, — продолжил российский президент.

Зал, до этого очень оживленно реагировавший почти на каждую реплику Владимира Путина, теперь молчал. Очевидно, американцы почувствовали, что в этих словах может таиться какая-то серьезная неприятность для интересующих их свобод.

Но президент не остановился на этом, а пояснил свою мысль. Он рассказал, что ее хорошо иллюстрирует ситуация со штурмом на Дубровке. По его словам, съемочная группа одного телеканала, дав взятку, прошла через оцепление и транслировала напрямую штурм здания, поставив под угрозу жизни заложников и двухсот бойцов спецназа. Это было сделано, по мнению Владимира Путина, не для того, чтобы рассказать правду о происходящем на Дубровке, а в борьбе за рейтинг.

— Разве можно в этой борьбе ставить под угрозу жизни людей? — спросил он. — Нельзя.

Американцы явно слышали обо всем этом впервые. История с Дубровкой была, видимо, не очень понятна им, в подробности они старались не вникать, у них своих хватает. Оставалось, в общем, поверить на слово. Но тема, безусловно, интересовала и самого Владимира Путина. Он продолжил:

— Пресса должна быть свободна, но если есть экономическая база ее развития.

Я обратил внимание на то, что в последнее время никто уже не говорит о том, что пресса должна быть свободна, без оговорок. Сразу появляется какое-нибудь «но».

— А если газетой владеют один-два денежных мешка, то это уже свобода защиты корпоративных интересов, — закончил президент, добавив, что на эту тему можно, конечно, спорить, но он так считает.