Путёвые записки

- Перед каким именно? – не растерялся я.

- А вы часто стреляли?

- Приходилось.

Прокурор медленно кивнул, делая пометку в блокноте. Наверное, он представлял себя в ярких фотовспышках среди кучи журналюг. Но к сожалению для его тщеславия, судебные заседания были закрытыми. Зато его не беспокоила моя группа поддержки, что каждый раз митинговала возле суда.

- Сейчас меня интересует два выстрела, - продолжил обвинитель. – Первый, в адвоката М. и второй, в журналиста Б.

Я задумался, будто что-то вспоминал.

Да уж, сама то делюга и не стоит больших усилий для прокурора. Трупаки в центре Москвабада «налицо». И хоть доказуха вялая, в основном туфта и «липа», но в громких делах приговор обычно спускают сверху, и доказательства совсем не обязательны. Присяжных обрабатывают чуть ли не угрозами, вон одна ломанулась интервью раздавать налево и направо о том, как на них давят – а толку? Почти все свидетели – бывшие сотрудники, гильзу от моего ствола «нашли» задним числом – что ещё нужно?

А ту парочку и не жалко! Адвокат – ярый антифа, сколько наших помог угреть! Журналюга, конченная «либерастка» писала заказуху про наци, всё с ног на голову переворачивала, но влетела, честно говоря, за компанию. Но кто бы их не грохнул, - а могли даже и чечены – под замес то попали мы, нашли крайних «фэйса», нечего сказать!

Теперь на приговор только и может повлиять наше «деятельное раскаяние». Но в чём раскаиваться, если это и правда не мы!

- Я в них не стрелял, - спокойно ответил я.

- А в кого вы стреляли? – как бы мельком бросил прокурор.

Я одарил его лучшей из улыбок.

- В вас.

Прокурор нахмурился.

- Вам предупреждение, Котов! – стукнул судья молотком.

- За что? – сделал я удивлённый вид.

- За глупые ответы.

- Вот оно как! – уже по-настоящему удивился я. – Это кто же и как оценивает здесь

степень интеллектуальности ответов? И какая именно норма уголовно-процессуального кодекса определяет вынесение предупреждений за глупые ответы?

Судья принялся монотонно разъяснять:

- Вам здесь, Котов, не театр одного актёра и, уж тем более, не цирк. Не стройте из себя клоуна. Вам задают вопросы, относящиеся к уголовному делу, по которому вы проходите обвиняемым. Вы должны отвечать исключительно по существу вопроса. Хотите, чтобы суд проходил без вашего участия - продолжайте в том же духе.

Пришлось насупиться:

- Я серьёзен, как никогда, ваша честь!

- Продолжайте, - кивнул судья прокурору.

Обвинитель зашелестел бумагой, перебирая пачку судебных протоколов.

- В прошлый раз вы подтвердили моё утверждение о продаже вами нескольких единиц огнестрельного оружия неизвестным лицам. Во время проведённого обыска на снимаемой вами квартире был обнаружен браунинг 1918 года…

Прокурор помолчал и, словно нехотя, добавил:

- …среди прочего арсенала.

Взяв со стола бумажку и, демонстрируя её присяжным, он продолжил:

- Согласно проведённой баллистической экспертизе, именно из этого пистолета вами были убиты М. и Б.

- Протестую, ваша честь! – вовремя взвился адвокат. – Судом ещё не установлено, кто именно стрелял в потерпевших.

- Протест принят, - кивнул судья и повернулся к секретарю. – Уберите из протокола «вами».

Прокурор скрипнул зубами:

- Почему же вы не продали его? Жаль было расставаться с раритетом или же вы,

исповедующий так называемое неоязычество, не расстаётесь с тем оружием, из которого убиваете врагов русского народа?

Вот привязался!

- Я никого не убивал, - ответил я чётко, громко и без промедления. – Ни из револьвера, ни из гранатомёта. Однако хочу пояснить, что изъятый у меня наган 1918 года выпуска я взял на ремонт. То, что с его помощью было совершено двойное убийство, я не знал.

- Вы настолько хорошо разбираетесь в стрелковом оружии, что могли осуществлять его ремонт? – спросил прокурор.

Я дождался, пока судебный секретарь занесёт вопрос в протокол, и ответил:

- Не только в стрелковом, но и в холодном, и в метательном и, даже в стенобитном. Всё это - следствие моего увлечения историей. Теоретически, я могу заниматься реставрацией средневековых баллист и катапульт. Но, если я починю чей-нибудь огнемёт, на меня же не повесят жертв какого-нибудь крупного пожара.

Я секунду поразмыслил, засомневался и добавил:

- По крайней мере, я надеюсь, что не повесят.

- Большинство из нас с детства любят кто химию, кто историю, - прокурор улыбнулся

присяжным и кивнул им с пониманием ему одному известной правды, - но ведь никто из нас не стал оружейным бароном, шахидом в метро или, упаси Господи, нацистским наёмником.

Я покачал головой.

- Господь вам уже не поможет, - сказал я, но меня никто не услышал.

- И кто вам принёс в ремонт этот браунинг? – прокурор повернул ко мне в миг окаменевшее лицо.

- Этого я вам сказать не могу.

- Не можете или не знаете?

- Не могу.

- А приносили ли вам его в ремонт вообще?

- Да, приносили.

- И вы его починили?

- Да.

- И в чём была причина поломки?

- В пружине спускового механизма. Я её заменил, но отдать револьвер не успел.

- Почему?

- Меня арестовали.

Прокурор выпятил нижнюю губу, пожал плечами и оглянулся к судье:

- У меня, пожалуй, последний вопрос на сегодня.