Пузыри славы

Чернобородый владелец нейлоновой рубашки с разрисованными пальмами знал, что нравится девушкам и женщинам, что способен произвести на них неотразимое впечатление, но даже он никак не ожидал, что так молниеносно, с первого взгляда, сразит женское сердце. Когда он покинул Гиззельбанат, у него на секунду екнуло что-то внутри, он хотел было вернуться. Сквозь раскрытое окно доносилось грустное пенье, словно пел соловей с ранеными крыльями:

Я тоскую, я скучаю
Без тебя, мой милый.
Скоро вовсе одичаю,
Ждать тебя нет силы…

Родис молча постоял у окна, вспомнил о том, что у него сегодня свидание с Тинирой, тяжело вздохнул и быстро удалился…

Сложной и противоречивой натурой был Родис. Ему неизменно сопутствовал успех, но он столько раз обжигался, в нарсудах на него было заведено столько алиментных дел, что только, скитаясь по всей республике, он спасался от полного банкротства.

И вместе с тем, в служебных делах он был человеком слова. И на этот раз он с лихвой выполнил обещания, данные под хмельком Гиззельбанат.

В точно назначенное время Родис вместе с бригадой ИДБС в отсутствие хозяйки явился в ее дом. Она была на работе и оставила ключ от квартиры в условленном месте. Предусмотрительный Родис проник в квартиру первым. И правильно поступил. На комоде под салфеткой нашел записку. «Миленький мой Родис! Если заболит голова, живая вода за комодом. Соленые огурчики в подвале!» Родис быстро спрятал записку. Ему сегодня не до живой воды, не до огурчиков… Гиззельбанат обещала побывать в сберегательной кассе и передать ему облигации…

Пока члены бригады ИДБС ремонтировали все, что требовалось привести в порядок, включая телевизор и диван, Родис положил под салфетку на комоде ответную записку: «Жди меня, и я приду, только очень жди!»

Вернувшаяся с работы Гиззельбанат ходила по дому счастливая и взволнованная. Нет, что ни говорите, только настоящий рыцарь мог ради любимой дамы сделать столько хорошего!

Она еле дождалась вечера, когда в окне показалась нейлоновая рубашка с африканскими пальмами. Она прильнула к груди Родиса, крепко-крепко расцеловала своего благодетеля и вручила ему облигации.

Родис пересчитал их, вынул из портфеля квитанционную книжку и выдал расписку на столько-то облигаций трехпроцентного займа, взятых на проверку.

— У нас все по закону… Это тебе не шарашкина контора, а солидная фирма — ИДБС!

Предчувствие не обмануло Родиса: на четыре облигации пали выигрыши, и не малые: на две — по двадцать рублей, на одну — пятьдесят рублей и, что особенно вскружило ему голову, на двести пятьдесят рублей. Он не поверил, какое счастье нежданно-негаданно ему привалило.

— Слушай, дорогая, хорошую весть! — словно выступая на общегородском митинге, возвестил следующим вечером доброй хозяйке Родис. — На две облигации пали выигрыши по двадцать рублей.

Благодарная Гиззельбанат еще сильнее прижалась к агенту ИДБС и осыпала его лицо жаркими поцелуями. Родис на этот раз не отбрыкивался от ласк, отвечая тем же. Гиззельбанат приписывала это своим неотразимым чарам, хотя в действительности Родис выражал всего-навсего признательность вдовушке, одарившей его счастливыми облигациями.

Гиззельбанат млела от неземного счастья и шептала!

— Хазер улям! Сейчас умру!

— Не умирать надо, а жить. Долго, долго жить! — отвечал Родис.

В перерыве между ласками Родис вернул хозяйке облигации, приложив к ним выигрыш — сорок рублей. О более крупных выигрышах он, естественно, умолчал, заменив счастливые облигации другими, приобретенными тут же, в сберкассе.

Гиззельбанат сделала красивый жест:

— Выигрыш принадлежит тебе, мой хороший!

— Ты меня оскорбляешь! Я выполнил свой служебный долг, и только! Купи себе что-нибудь на память…

— Ярай, ярай… Ладно, ладно… Я куплю браслет и выгравирую на нем твое имя, дорогой.

— Умница ты у меня. Купи лучше серьги. — Предусмотрительный агент предпочитал не оставлять после себя даже косвенных следов.

— Пусть будет по-твоему. Но облигации возьми себе. У тебя счастливая рука…

Родис отнекивался и от этой чести, он серьезно опасался, что Гиззельбанат пытается таким образом напрочь закабалить его. Он разгадал ее маневр и искусно отбил атаку:

— Облигации оставь у себя. У меня будет лишний повод навестить тебя. Мы вместе будем проверять таблицы выигрышей…

— Какой ты хороший! — не унималась хозяюшка. — В наше время такие, как ты, редкость! Чем же тебя отблагодарить? Хочешь, я объявлю через газету благодарность тебе и твоему ИДБС?

— Мне большей награды и не надо. И начальство будет довольно, и мне перепадет.

Гиззельбанат совсем разошлась и выставила на стол все наличные запасы съестного и горючего. Насытившись, они уселись на диване и в обнимку смотрели телевизионную передачу: на голубом экране картинки больше уже не рвались пополам. Часы пробили девять. Родис покинул Гиззельбанат, которая настаивала на том, чтобы он остался. Но Родис сослался на неотложные дела, и хозяйка, сокрушаясь, проводила его до ворот.

— До скорой встречи, родимый! А я пойду писать письмо в редакцию.