Пыль грез. Том 2

– Обители уже не те, что прежде. Полагаешь, они могут не вернуться?

– Эстранн – Господин Обителей…

– Был, если точнее. У Обителей не было господина десятки тысячелетий, Кильмандарос. Тебе понятно, что ты заставила Странника отступить от Обителей? Он боялся, что ты пришла за ним, чтобы уничтожить его и его драгоценные творения.

– И правильно боялся.

– Гляди, как все повернулось. Его призыв не был обязательным ни для кого из нас – ты должна это понять.

– Дело не в том…

– Потому что продолжать обманывать его в твоих интересах. А теперь Кастет идет бок о бок с ним. Точнее говоря, на шаг позади. И когда ударит нож?

– Моему сыну известно искусство изящества.

– Это не искусство, Кильмандарос, это очередная тактика – как получить то, что хочешь. Настоящее изящество – если никто даже не замечает, что ты сделал. Так Сечул умеет?

– А ты? – резко спросила она.

Маэль улыбнулся.

– На такое способны очень немногие. Один – смертный и мой близкий друг. Второй не был смертным, но теперь мертв. И, разумеется, Драконус.

Кильмандарос уставилась на него.

– Он? Да ты с ума сошел!

Маэль пожал плечами.

– Просто поразмысли. Драконусу что-то было нужно. И теперь, похоже, у него все получилось. А он даже пальцем не пошевелил. Никто и не заметил его участия. Только один победил его. Только один мог владеть Драгнипуром, но не преклонял перед ним колени. Только один мог видеть уничтожение меча – любой ценой. Только один мог положить конец отречению Матери Тьмы. И только один мог противостоять хаосу не моргнув глазом.

Кильмандарос шумно выдохнула, словно зарычала.

– И теперь он мертв.

– А Драконус теперь на свободе. Драконус разбил проклятие Каллора. В его руках Тьма – в мече уничтожения. Он больше не закован, не в бегах, его не одолевает ужасная ошибка суждения – Драгнипур.

– И все это – его рук дело? Я не верю, Маэль.

– Вот о чем я и говорю, Кильмандарос. О настоящем изяществе. Узнаем мы когда-нибудь, консорт ли устроил все, что я описал? Нет.

– Если он сам не признается.

– Да кто бы признался?

– Ненавижу твои слова, Маэль. Они бьют, как волны, которые ты обожаешь.

– Мы все уязвимы, Кильмандарос. Не жди, что Драконус построит маленькую ферму в горной долине и проведет остаток дней, вырезая свистульки, а птички будут вить гнезда в его шевелюре. Он знает, что мы здесь. Знает, что мы что-то затеваем. Или уже выяснил, что именно, и тогда придет, чтобы найти нас, или прямо сейчас думает, как расстроить наши планы.

– Кто убил Аномандра Рейка?

– Дэссембрей, мечом, который выковал сам Рейк.

Кильмандарос застыла. Мысли неслись галопом.

– Отмщенье?

– Он самый.

– Это оружие всегда ужасало меня, – сказала Кильмандарос. – Никогда не понимала, почему он оставил его.

– Правда? Рука, держащая этот меч, должна быть чиста в помыслах. Кильмандарос, Рейк передал его брату, потому что его сердце уже было разбито, а Андарист… ну, мы все знаем эту историю.

Когда смысл слов Маэля дошел до Кильмандарос, она почувствовала, что дрожит.

– Андарист… – прошептала она. – Этот… этот… – Чтобы описать чувства, не хватало слов. Она снова поднесла ладони к лицу.

– Он ушел… – Голос перехватило. – Аномандр Рейк ушел!

Маэль заговорил неожиданно жестким голосом:

– Оставим Дэссембрея в покое. Он – такая же жертва, как и все остальные. Хуже того, его обманули и использовали, и теперь его страдания неизмеримы.

Она покачала головой, хрустнув челюстями.

– О Дэссембрее я не думала.

– Кильмандарос, слушай внимательно. То, что я думаю о Драконусе – о его возможной вине, – недоказуемо. Только размышления, и все. Если захочешь столкновения с Драконусом – если жаждешь отмщения, – ты погибнешь. И, возможно, понапрасну, ведь Драконус, скорее всего, ни в чем не виноват.

– Ты и сам не веришь.

– Я только напомнил тебе, как он опасен для нас. Как долго он был закован в Драгнипуре? Как заточение повлияло на него? На его разум? Он хотя бы в своем уме? И еще кое-что – и подумай как следует, Кильмандарос. Стал бы Рейк по своей воле освобождать безумного Драконуса? Принимал ли он непродуманные решения? Хоть когда-нибудь?

Кильмандарос прищурилась.

– У него была цель.

Маэль сухо улыбнулся.

– Даже в мертвого, мы продолжаем верить в него. Необычно, правда?

– Мать Тьма…

– Больше не отворачивается; и дело не только в Тьме, но и…

– В Свете. Нижние боги, Маэль. К чему он нас привел?

– К последнему расчету, могу поспорить. К концу этой глупой игры. Как будто запер нас всех в одной комнате – и никто не выйдет, пока мы не утрясем все раз и навсегда.

– Скотина!

– Твое горе оказалось недолгим, Кильмандарос.

– Потому что твои слова верны… да! Именно так Рейк и думал, так ведь?

– А иначе не принял бы собственную смерть – не сошел бы со сцены. Он не просто завершил буйное отречение Матери Тьмы, он теперь подталкивает нас – мы все проснулись: Старшие и дети, смертные и бессмертные.

– И к чему подталкивает? К какому концу? – спросила она. – Море крови? Целый проклятый океан?

– Нет, если мы сможем этого избежать, – ответил Маэль. К какому концу, говоришь? Думаю, вот к какому: он хочет, чтобы мы заключили сделку с Увечным богом.