Пыль грез. Том 2

Но, конечно же, это не Баальджагг. Гигантский волк – это сделалось очевидным, стоило Току подъехать поближе, – и живым-то не был. Его призвали. Пусть и не из Худова царства, душам подобных животных там места нет. Обитель Зверя, дарованная Волками. Ай, снова вернувшийся в мир живых, чтобы охранять мальчика. А также их приемную дочь.

Сеток, твоих рук дело?

Одноглазый он или нет, но проявляющиеся сейчас характерные черты разглядеть в состоянии. А сознание его, эта горстка сухой пыли, вовсе не безразлично к тому, как эти черты чуть исказились, словно силы отдаленного рока затеяли поиздеваться над тем, что ему столь дорого, – над воспоминаниями, за которые он держится с тем же отчаянием, что утопающий за последний глоток воздуха в легких.

Я узнаю тебя, Тлен, в его лице. Как если бы мог отправиться во времени вспять, еще до Ритуала Телланн, мог прокрасться тенью в то маленькое стойбище, где ты родился, и увидеть тебя в возрасте всего нескольких лет – плотно закутанного от холода, пар изо рта, щеки раскраснелись… Я и не думал, что такое вообще возможно.

И однако оно свершилось. Я смотрю на твоего сына и вижу тебя.

Мы оба сломлены, ты и я. Меня заставили встать у тебя на пути. Лишить тебя того, что ты так жаждал. Но то, что я не смог сделать для тебя, я сделаю для твоего сына.

Он знал, что обет этот совершенно идиотский. Он – Герольд Смерти. Скоро Худ вновь его призовет. И оторвет от ребенка. Разве что Волки пожелают, чтобы я остался. Вот только их желания никому не ведомы. Они думают совсем не так, как мы. И я тут… ничего не решаю.

Он подъехал к лагерю. Сеток успела развести небольшой костер. Двойняшки так и не сдвинулись с того места, где он их оставил, однако глядели сейчас на Тока во все глаза, словно тот держал в своих объятиях все их надежды. Но мне не удержать. Моя жизнь завершилась, а то, что осталось, мне уже не принадлежит.

Мне снится, что я смогу выполнить свои обеты. Снится, что я – Ток Младший, который знал, что значит улыбаться, что значит любить. Который знал, что такое страсть к навеки недоступной женщине – боги, что это была за изысканная боль! Когда собственное «я» сворачивается в клубочек, а любое желание тонет в сладких волнах.

Вспомни! Ты же когда-то стихи писал! Пытался пробраться внутрь каждой собственной мысли, каждого чувства, разглядеть их, потрогать, разобрать на части, а потом, уже собирая обратно, ощутить присутствие чуда. Благоговеющего, пораженного сложностью, терзаемого состраданием. Ничего не понимающего, когда сталкивалось с жестокостью и безразличием.

Вспомни собственные мысли: люди, как вы только можете так думать? Как вы можете быть столь безмысленными, порочными, поклоняться смерти, не замечать чужие страдания?

Он смотрел на волчицу. Баальджагг – или не Баальджагг. Издевательская копия, искусный симулякр. Как Локон. Он поймал взгляд чуть округлившихся глаз Сеток и понял, что никого она не призывала. Мальчик. Конечно же. Тлен сделал для меня стрелы. А его сын нашел мне товарища, такого же мертвого, как и я сам.

– Ее зовут Баальджагг.

– Ба-ла-ла-ла-ла-ла…