Пыль грез. Том 2

– Зачем ты ее убил? Сам ты ее съесть не сможешь. Исходя из этого, можно заключить, что ты охотишься ради кого-то еще. Где они?

– Неподалеку отсюда, но вам они не угроза.

– Жалко.

– Эти на’руки – они и были вашим одолжением Сакуву Аресу?

– Да.

– А им что было нужно?

– Не «что». Кто. Но не спрашивай нас об этом – мы успели все обсудить и прийти к выводу, что в любом случае ничего не понимаем. Мир утратил былую простоту.

– Мир, яггутка, простым никогда не был, и если вы верите в обратное, то лишь обманываете себя.

– Откуда тебе знать, как оно было в древности?

Он пожал плечами.

– Я знаю только, как оно было недавно, но с чего бы древности чем-то отличаться? Наша память лжива. Мы воспринимаем это с улыбкой и зовем ностальгией. Но у каждой лжи имеется своя цель. В том числе и у той, что создает у нас неверное представление о прошлом…

– И какую же именно цель, Герольд, она преследует?

Он вытер нож о траву.

– Не тебе бы спрашивать.

– И однако я спрашиваю.

– Мы лжем о прошлом, чтобы примириться с настоящим. Если мы признаем истины собственной истории, мира с собой нам не достичь – совесть не позволит. И гнев.

Варандас это явно позабавило.

– Ты что же, Герольд, снедаем гневом? Слишком ясно все видишь своим единственным глазом? Но сильные эмоции всегда мешают восприятию, и к тебе это тоже относится.

– В каком смысле?

– В том, что ты не расслышал насмешки в моих словах об утраченной простоте.

– Вероятно, она совсем потерялась в той иронии, что пронизывала все остальное тобой сказанное. Что поделать, проглядел. Ладно, с дичью я закончил. – Он сунул нож обратно в ножны и взвалил антилопу на плечи. – Я мог бы пожелать вам удачи в поисках того, кого бы убить, – добавил он, – но вы и без нее вполне преуспеете.

– Как по-твоему, Герольд, т’лан имассы не упустят возможности с нами сразиться?

Он перекинул добычу через круп коня. Глаза антилопы уже успели облепить мухи. Ток продел одну ногу в стремя и, высоко взмахнув другой ногой, чтобы не задеть антилопу, опустился в седло. Взялся за поводья.

– У меня был один знакомый т’лан имасс, – сказал он. – Я его шутить научил.

– Его потребовалось этому учить?

– Думаю, скорее напомнить. Столь долгая не-жизнь, надо полагать, на всякого повлияла бы подобным образом. В любом случае, уверен, что т’лан имассам вы со своей темной броней и всем остальным порадовали бы глаз – что не помешало бы им изрубить вас на мелкие кусочки. К несчастью, даже рискуя ранить ваше непомерное самомнение, все же вынужден уточнить – т’лан имассы пришли не за вами.

– Как и на’руки. Но только, – Варандас склонила голову в шлеме набок, – что ты имел в виду, говоря, что мы им «порадовали бы глаз»?

Ток некоторое время глядел на нее, потом обвел взглядом остальных. Лица, лишенные жизни, и однако готовые снова расхохотаться. Треклятые яггуты. Он пожал плечами и ответил:

– Ностальгию.

Когда Герольд вместе с мертвой антилопой ускакал прочь на своей мертвой лошади, Варандас обернулась к своим соратникам:

– Что считаешь, Хаут?

Воин с могучими конечностями и низким голосом шевельнулся, брякнув доспехами, с которых посыпалась красная пыль, и наконец ответил:

– Считаю, капитан, что нам надо поскорей отсюда убираться.

Сувалас фыркнула:

– Имассы были жалкими созданиями – не думаю, что даже не-живыми они представляют для нас какую-то угрозу. Капитан, давай отыщем хоть немного и уничтожим. Я уже успела забыть, как это весело – убивать.

Варандас повернулась к одному из своих лейтенантов:

– Бурругаст?

– Меня тут, капитан, одна мысль посетила.

– Продолжай, – улыбнулась она.

– Если те т’лан имассы, что объявили войну яггутам, действительно были такими жалкими, как утверждает Сувалас, – куда же подевались все яггуты?

Никто не ответил. Молчание затянулось.

– Надо поскорей отсюда убираться, – повторил наконец Хаут. И расхохотался.

К нему присоединились остальные. Даже Сувалас.

Капитан Варандас кивнула. Столько поводов для веселья, правда? Все эти неуклюжие эмоции – беспокойство, замешательство, стыд. Можно ощутить их вновь, посмеяться над их неизменной абсурдностью, словно бы издевающейся над инстинктами выживания – как будто она и ее товарищи действительно живы. Как будто им есть что терять. Как будто прошлое стоит того, чтобы воссоздавать его в настоящем.

– Как будто, – произнесла она, обращаясь в основном к себе самой, – старые распри хоть что-то значат. – Она хмыкнула и объявила: – Идем на восток.

– Почему на восток? – не понял Гедоран.

– Потому что, лейтенант, мне так захотелось. Туда, где рождается солнце, тени оставим за спиной, а новый день пусть вечно будет впереди. – Она запрокинула голову: – Ха-ха-ха!

Ток Младший заметил тощего айя еще на расстоянии. Мальчик обнимал зверя за ногу. Обладай Ток живым сердцем, оно бы сейчас забилось быстрее. Будь он способен дышать, задышал бы чаще. Если бы глаз его омывали слезы, как это подобает живым глазам, – заплакал бы.