Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда

А вопрос: – Где капитан? – никто из рабочих им не ответил, и сержанты вернулись назад. Они спустились в бытовки, расположенные в глубоком подвале, хорошенько помылись в пустой душевой и, чуть обтеревшись своим нижним бельём, повалились на деревянные нары. Большая часть этих шконок осталась свободной.

Двадцать шестого августа, их разбудили с первым гудком и приказали зайти в каптёрку начальства. Танкисты тотчас привели себя в полный порядок, поднялись на первый этаж огромного цеха и пошли к капитану.

Там Доля узнал, из шести увечных машин удалось починить лишь четыре. Две другие пострадали так сильно, и их обещали пригнать ближе к обеду. На вопрос парня: – А как же те танки, что сейчас находятся в цехе? Неужели за прошедшее время, их нельзя было слегка подшаманить?

Капитан сухо ответил:

– Те, что ты видел вчера, ушли среди ночи на фронт. Немного позднее, приехали люди из ближайшего к нам батальона и привезли десяток подбитых «тридцатьчетвёрок». Они пересели в отремонтированные машины и отбыли ещё до рассвета.

Сержант обругал себя всеми словами, которые знал. Ведь он спал, как сурок и упустил крупный обмен бронетехники. Доля немного подумал и решил не ждать до полудня.

В городе шли большие сражения, и каждый ствол был сейчас на счету. Свободных водителей в цехе, увы, не нашлось. Они повели готовую к бою продукцию к ушлым соседям. Пришлось садиться в три танка, что есть, а четвёртый взять на буксир.

В восемь утра, Доля привёл колонну к оврагу, где находился их батальон. Механик вдруг понял, что не может узнать окружающей местности. Всё вокруг перепахали большие воронки. Их глубина превышала рост человека, а диаметр достигал пяти с лишним метров.

Парень остановился, пригляделся к широкому спуску, ведущему к Волге, и понял, что здесь случилось в течение ночи. Пока они спали в подвале ремонтного цеха, фрицы ударили по батальону из дальнобойных орудий.

Видимо, всё проходило по отработанной схеме. «Рама» парила высоко над землёй и бросала осветительные бомбы, что горят пять минут. Причём, эти «люстры» пылали так ярко, что на расстоянии в полтора километра можно было увидеть любую травинку.

Кроме того, разведчик висел над намеченной целью и корректировал стрельбу крупнокалиберных пушек. Большие снаряды проутюжили балку. Они обрушили склоны, повредили несколько танков и сожгли большую часть автопарка.

Шофера и экипажи машин спали в тесных землянках, а бронетехника стояла бок о бок в маленькой роще, укрытая лишь маскировочной сетью. Машины не могли куда-нибудь скрыться и даже, как следует, рассредоточиться. Кругом росли большие деревья. С одной стороны поднималась стена из земли, с другой находился глубокий обрыв с широким ручьём, протекавшим на дне.

Сколько погибло людей оставалось только гадать. Все документы воинской части бесследно пропали. Старшину задавило в его «канцелярии», а кроме Петровича, никто толком не знал численный состав батальона.

Танкисты, ремонтники и солдаты обслуги гибли здесь каждый день, и многие не знали своих сослуживцев даже в лицо. Да и зачем было близко знакомиться с кем-то, если мало кто мог, протянуть несколько дней.

Да что говорить о бойцах, если, как сказал капитан с танкозавода, любая «коробка», живёт в Сталинграде не более двух с чем-то суток. После этого, её нужно капитально чинить, а то и оправлять в переплавку.

Из четырёх командиров уцелел только один, молодой, но уже поседевший, старлей. Он осмотрел разрушения, нанесённые базе его батальона, и с огорчением выяснил, что тяжёлые «чемоданы» попали в три танка и уничтожили их безвозвратно.

Разбитые корпуса превратились в кучи железа и не поддавались ремонту. Легче бросить их под откос, чем тащить на завод. Восемь «тридцатьчетвёрок» отделались лишь небольшими поломками, которые устранялись на месте. Ещё девять можно было чинить, но только на тракторном.

Офицер увидел боеспособную технику, приведённую Долей. Приказал грузить снаряды в машины и отправить их в бой на окраину города. Этим занялись экипажи, оставшиеся теперь «безлошадными». Пока их заправляли соляркой и маслом, уцелевшие при налёте ремонтники осмотрели подбитые танки.

Выяснилось, что пять из них могут двигаться. Пусть и не быстро, но всё-таки сами, а это значительно лучше, чем ничего. Заметив Долю, к нему подошли Лёня и Федя. Оба были измазаны в глине, словно недавно рыли окопы. Скорее всего, они откапывали несчастных друзей, погребённых в разбитых землянках.

Во время обстрела, сержанты потеряли мехвода и очередную машину. Каким-то неведомым чудом, они уцелели в том жутком аду, и благоразумно решили поехать со знакомым сержантом.

К увечным машинам прицепили четырех инвалидов, и Доля, как проводник, вновь потащился туда, откуда пришёл час назад. Теперь в каждой башне, как и положено, сидело по два человека.