Пылающий бог

– Ужасно неприятно убивать последнюю спирку, – сказал Жига, приставив меч к ее шее, словно примеривался к удару. – Это так окончательно. Но спирцы не дали мне другого выбора. Вы вечно доставляете неприятности.

Он отвел меч. Рин закрыла глаза в ожидании удара.

Но его так и не последовало.

Она услышала оглушительный треск. Рин открыла глаза. Между ней и Жигой стоял Цзян. От его посоха остались одни щепки, а на его груди и на мече Жиги алела кровь. Цзян повернулся. Их глаза встретились.

– Беги, – прошептал он.

Жига снова взмахнул мечом. В воздухе прошипела черная тень, и меч Жиги лязгнул о пол.

– Я и забыл, что спирцы – твое слабое место, – ухмыльнулся Жига.

Он пнул Цзяна в бок, прямо в открытую рану. Цзян согнулся пополам. Дацзы в углу охнула и прижала руки к животу, ее лицо исказила боль.

Рин колебалась, разрываясь между желаниями помочь Цзяну и убежать.

– Он не может меня убить, – прошептал Цзян. – Беги.

Она поковыляла к двери, находящейся всего в десяти шагах. Ноги страшно болели, как и все тело, но Рин прикусила язык и заставила себя двигаться. Еще пять шагов…

За ее спиной громыхнуло. Она споткнулась и упала.

– Беги, – прохрипел Цзян.

Рин почувствовала запах крови. Ей хотелось оглянуться, но она понимала, что этого делать нельзя, нужно бежать. Три шага. Она уже была так близко.

– Вызови их! – выкрикнул Цзян. – Нужно покончить с этим.

Рин с полной ясностью поняла, о чем он говорит. Она вышла в туман.

Она не чувствовала вины за то, что делает. Остался единственный вариант, и именно этого хотел Цзян. Он сделал выбор, и теперь дело за ней. Она подняла руку к небу и раскрыла ладонь.

«Выпускаю тебя на волю».

И Феникс откликнулся. Пока Дракон отвлекся на борьбу со Стражем, ее бог освободился. Пламя взметнулось из ее руки ярким маяком в сумраке тумана.

Феникс взревел от радости. Сейчас Рин чувствовала божественное присутствие совсем рядом, ближе, чем когда бы то ни было, она не ощущала такого единства с богом даже на Спире. Здесь стирались границы между человеческим и божественным, их воля сливалась, словно они были одним целым, один проявлялся через другого, и вместе они разрывали ткань бытия, чтобы переписать историю.

Огонь прорвался сквозь густой туман и взметнулся огромным столбом, таким ярким, что видно за многие мили. Покрывавшие гору Тяньшань облака расступились, и ясно стала видна стоящая на скале пагода.

Нэчжа должен это увидеть. Рин на это рассчитывала. Он наверняка проследил за ними до пагоды, и теперь она отдавала ему все, чего хотели гесперианцы – самые могущественные в мире шаманы собрались в одном месте, открытые мишени на вершине горы, откуда им никуда не деться.

Это твой шанс, Нэчжа. Воспользуйся им.

Из-за облаков один за другим показались дирижабли, размытые черные силуэты прилетели на свет ее маяка. Они парили в небе и ждали, выискивая мишень. Теперь они ее получили.

Они летели полукругом, окружая пагоду со всех сторон. С такого расстояния Рин не видела Нэчжу, но представляла его в центре эскадрильи, напряженно смотрящим вниз. Она подняла руку и помахала.

– Добро пожаловать, – пробормотала она.

Как только дирижабли нацелили орудия на гору, Рин потушила пламя и побежала.

Небеса расколол грохот. Он не смолкал, раскатываясь бесконечным громом, становясь все громче и громче, пока Рин не перестала слышать что-либо, кроме собственных мыслей. Возможно, она упала, а может, и нет. Рин переставляла ноги, но не чувствовала ничего ниже колен, только вибрацию в костях. Она как будто парила в воздухе, а онемевшее тело притупляло боль.

В воздухе что-то запульсировало. Не звук, а чувство. Воздух словно сгустился, как желеобразная каша, его неподвижность, заряженная напряжением, была так знакома.

Она рискнула оглянуться. Из пагоды высыпали звери, но не те искаженные тени, которых Цзян вызывал прежде, а существа из плоти и крови всех цветов, размеров и форм, словно Цзян и впрямь открыл врата императорского зверинца и выпустил в реальный мир всех, у кого есть когти, клювы, крылья и жала.

Они то и дело меняли обличья. Феникс превращался в единорога, а тот во льва, затем становился крылатым созданием, которое бросалось к дирижаблям как выпущенная стрела, а вслед ему неслись разноголосые крики остальных.

Гесперианцы отстреливались. От дикого грохота, казалось, сотрясалась сама гора.

«Отлично, – подумала Рин. – Сбросьте на них все ваши бомбы. Пусть это будет последним испытанием. Докажите, что самые легендарные шаманы в никанской истории не способны выстоять перед механизмами Божественного Творца. Ты это видишь, сестра Петра? Разве это не доказательство?»

Ей хотелось замереть и наблюдать, восхищаясь разрушениями, которые в кои-то веки не были делом ее рук. С радостью и любопытством, какие испытывают дети, разоряя птичье гнездо, ей хотелось увидеть, какие шрамы способны нанести всему сущему самые могущественные силы этого мира.

Над ее головой разорвалась ракета. Рин бросилась вперед в тот самый момент, когда за ее спиной в землю врезался огромный валун. Ей в ноги впились раскаленные осколки.