Пылающий бог

Солдат мог бы оказать сопротивление – например, задержать дыхание, укусить Рин за ладонь до крови или спрятать мак под языком и выплюнуть после. Но Петра не умела сопротивляться. В Гесперии никто не смеет прикоснуться к Серой гильдии, и Петра не научилась бороться. Она жалко дернулась в руках Рин, но не смогла освободиться, Рин зажала ей нос культей, не давая дышать, и в конце концов Петре пришлось открыть рот и вздохнуть.

Рин увидела, как она глотнула. Через несколько долгих минут глаза Петры закрылись – наркотик попал в кровь.

– Молодец. – Рин убрала опустевшую руку и вытерла о штанину. – Теперь подождем.

Она не была уверена, что у нее получится. Петра могла не ощутить присутствия Феникса, не говоря уже о Пантеоне. И Рин не Чахан, она не умеет перемещаться туда-сюда между мирами, таща за собой души как поводырь.

Но она умела призывать богов, и Феникс – бог возмездия.

Она подтащила к столу стул, села и закрыла глаза.

Феникс отозвался немедленно. Он казался веселым.

«Ты серьезно, малышка?»

«Приведи ее ко мне, – подумала Рин. – И отведи нас к своим собратьям».

«Как пожелаешь», – захохотал Феникс.

На Рин обрушилась тьма. Комната померкла. Рин втягивало в бездну через мост разума, словно выпущенную прямо в небеса стрелу.

– Где мы? – запаниковала Петра. – Что это?

Рин чувствовала ее страх, накатывающий волной, поток ужаса при виде чуждого окружения. То же самое Рин чувствовала в Новом городе, понимая, что мир вокруг не такой, каким она его представляла, что все, во что она верила, оказалось неверным.

Петра была не просто напугана, а рассыпалась на мелкие кусочки.

– Это мир богов, – злорадно объявила Рин. – Оглядись.

И внезапно перед ними открылся Пантеон, круг пьедесталов охватил их, словно зрители сцену. Жестокие и любопытные боги придвинулись ближе, все шестьдесят четыре, с недоумением взирая на существо, не желающее их признавать.

– Вот силы, сотворившие наш мир, – сказала Рин. – У них не было такого намерения. Не было планов, они не стремятся к порядку. Они всего лишь боги. Им все равно.

Петра что-то тихо и нараспев пробормотала на неизвестном языке, похожем на гесперианский.

Ругательство? Молитву? Что бы это ни было, Пантеону было все равно, потому что Пантеон, в отличие от Творца, реален.

– Отведи меня обратно, – взмолилась Петра, растеряв все достоинство. Без Творца от нее осталась лишь дрожащая оболочка, отчаянно барахтающаяся, чтобы уцепиться хоть за что-нибудь. – Отведи меня…

Боги подступили ближе.

В мире духов нет обычных звуков. То, что казалось словами, на самом деле было мыслями, передающимися одинаково, независимо от расстояния или интенсивности. Рин знала, что все это иллюзорно. Здесь нельзя по-настоящему закричать.

Но она прекрасно чувствовала запредельное отчаяние Петры.

– Отведи меня обратно, – попросила Рин Феникса. – С этим покончено.

Она рывком вернулась в свое тело. И открыла глаза. Сестра Петра по-прежнему лежала на столе. Ее глаза были широко открыты.

Зрачки лихорадочно дергались, ни на чем не останавливаясь. Рин долго смотрела на нее, гадая, нашла ли она обратный путь к своему телу, но заметила лишь легкую дрожь в плечах. Из горла Петры вырвался хриплый шепот.

Рин ткнула Петру в плечо:

– Что это значит?

Из уголка рта Петры потекла слюна. Из горла вырвалось неразборчивое клокотание, а потом она затихла.

– Поздравляю. – Рин погладила ее по голове. – Ты наконец-то обрела религию.

Глава 32

В стенах хорошо охраняемого дома позади казарм Рин спалось лучше, чем за многие годы. Ей не пришлось принимать лауданум, чтобы забыться. Она не просыпалась много раз посреди ночи, в поту и дрожа, напрягая слух в ожидании воображаемой бомбардировки с дирижаблей. Она не видела Алтана, цыке, не видела Спир. Стоило ей коснуться головой подушки, и она провалилась в сон без сновидений и не проснулась, пока лица не коснулись солнечные лучи.

В двадцать один год Рин впервые сомкнула глаза, не опасаясь за свою жизнь.

Утром она встала, расчесала спутанные волосы пальцами и посмотрела на себя в зеркало. Поиграла лицевыми мышцами, пока не стала выглядеть собранной. Уверенной в себе. Готовой. Правители не должны показывать своих сомнений. Когда она вышла из двери, то уже была генералом.

«И что дальше? – спросил голос Алтана. – Станешь императрицей? Президентом? Королевой?»

Рин не знала. Они с Катаем никогда не обсуждали, какой режим придет на смену Республике. Все это время они довольно наивно, как теперь осознала Рин, полагали, что сразу после победы жизнь в Никане наладится.

Однако она не наладилась. Всего за год от нормальной жизни не осталось и следа. Не было ни наместников, ни императрицы, ни президента. Только огромная и прекрасная страна, лежащая в руинах, которые сцеплены вместе лишь всеобщим благоговением перед единственным богом.

Рин решила пока остаться генералом Фан. Ей еще нечем было править. Пока гесперианцы не побеждены окончательно.