Пылающий бог

Вспомнила, как впервые увидела Нэчжу, и все их встречи после.

Видеть его было больно. Очень больно.

Когда-то они были такими невинными. Рин с тоской вспоминала его лицо – каким оно было всего год назад. Прекрасное, наглое и вызывающее отвращение одновременно, либо с довольной улыбкой, либо с нелепым оскалом, как у взбудораженного щенка. Но теперь она заперта здесь навеки, остались только воспоминания и боль – ведь она никогда больше ничего не почувствует.

Рин прокрутила в голове всю историю их отношений, с первой встречи в Синегарде до той секунды, когда клинок Нэчжи скользнул по ее спине. Вспомнила, как он был по-детски красив, а его высокомерное лицо, словно высеченное скульптором, одновременно и притягивало, и отталкивало. Вспомнила, как Синегард превратил избалованного наследника в закаленного постоянными тренировками солдата. Как они впервые дрались друг с другом в тренировочном бою и сражались бок о бок в битве, и вражда органично переросла в товарищество – Рин словно натянула потерянную перчатку, обрела вторую половинку. Он был намного выше ее, и когда они впервые обнялись, Рин едва доставала макушкой ему до подбородка. А еще она вспомнила его темные глаза в лунном свете, в ту ночь у причала.

Тогда Рин показалось, что Нэчжа вот-вот ее поцелует. А он вонзил ей в спину клинок.

Так больно было перебирать эти воспоминания. И унизительно осознавать, с какой готовностью она верила в его ложь. Рин чувствовала себя полной дурой, потому что доверяла ему и любила, считая, что после всего пережитого вместе в армии Вайшры она небезразлична Нэчже, хотя на самом деле он просто манипулировал ею, в точности как его отец.

Рин столько раз оживляла эти воспоминания, что они начали терять краски. Боль притупилась, а потом и вовсе ничего не осталось. Значение воспоминаний стерлось. А боль стала напоминать скуку.

И тогда Рин обратилась к тому, что еще может причинить боль. Она поискала Печать и убедилась, что та по-прежнему на месте, притаилась в глубинах разума и ждет.

Рин удивилась, что Печать не пропала. Ведь это магия богини Нюйвы, а в Чулуу-Корихе нет связи с богами. Возможно, Дацзы принесла магию в этот мир и оборвала связь, а яд останется, пока не умрет змея.

И Рин этому обрадовалась. Хоть какой-то способ развлечься. С кем-то поиграть, пофлиртовать. Для заключенных в одиночной камере и нож – развлечение. Все лучше, чем ничего.

Что будет, если сейчас дотронуться до Печати? А если Рин уже никогда не сможет вернуться? Теперь, когда ничто в реальном мире не могло ее отвлечь, она может навеки застрять в пропитанной ядом лжи.

Но это все, что у нее теперь осталось. Она больше не может вернуться в реальность, есть только собственные застарелые воспоминания.

Рин подалась вперед и провалилась сквозь врата.

– Привет, – сказал Алтан. – И как это ты тут очутилась?

Он стоял слишком близко. Почти вплотную.

– Отойди, – сказала она. – Не прикасайся ко мне.

– А я-то думал, ты хочешь меня видеть. – Проигнорировав ее просьбу, Алтан взял Рин за подбородок и приподнял ей голову. – Что с тобой случилось?

– Меня предали.

– «Меня предали», – передразнил он. – Прекрати повторять эту чушь. Ты сама всего себя лишила. У тебя была армия. У тебя был Лэйян. Весь юг был у твоих ног, только протяни руку, а ты все запорола, шелудивый кусок дерьма.

Почему ей так страшно? Рин знала, что Алтан существует лишь в ее воображении. Она может его контролировать. Алтан мертв.

– Прочь.

Он лишь придвинулся ближе.

Рин охватила паника. Где его цепи? Почему он не подчиняется?

Алтан наградил ее издевательской улыбкой.

– Ты не можешь мне указывать.

– Тебя не существует. Ты плод моего воображения.

– Милая моя, я у тебя в голове. Я – это ты. И теперь у тебя остался только я. Здесь лишь мы с тобой, и я никуда не денусь. Тебе не нужен покой. Ты всегда хотела знать, что совершила, и ответить за это. Не хотела забывать. Так что давай начнем. – Алтан крепче сжал ее подбородок. – Признайся в том, что сделала.

– Я потеряла юг.

Алтан влепил ей пощечину. Рин знала, что это ненастоящий удар, что все это – галлюцинации, но было больно. Она чувствовала боль. Пусть и воображаемую, но Рин решила, что заслуживает наказания.

– Ты не просто потеряла юг. Ты его сдала. Нэчжа был у тебя в руках. Ты приставила к его коже меч. Достаточно было лишь нажать, и ты бы победила. Ты могла его убить. Так почему же не убила?

– Не знаю.

– А я знаю. – И еще один звенящий в ушах удар, на сей раз в левый висок. Голова Рин мотнулась в сторону. Алтан схватил ее за горло и вонзил ногти в кожу. Гортань обожгло мучительной болью. – Потому что ты ни на что не способна. Способна быть только чьей-то собакой. Тебе обязательно нужно лизать чьи-то сапоги.

У Рин заледенела кровь, не от осознания собственного ничтожества, а от подлинного, неконтролируемого страха. Она не знала, куда это заведет, не могла предсказать, какой фортель выкинет ее разум. Ей хотелось все это остановить. Не стоило тревожить Печать.