Пылающий бог

– Ты слаба, – выплюнул Алтан. – Глупое сентиментальное отродье, дрожащее от страха. Ты предала всех, потому что не могла выкинуть из головы школьную влюбленность. Неужели ты думаешь, что он тебя любит? Что любил хоть когда-нибудь?

Он снова занес кулак. Печать задрожала. Образ Алтана подернулся рябью, как отражение в воде озера, потревоженное камнем. Потом Рин снова почувствовала вибрацию. Алтан исчез. А затем Рин поняла, что это не галлюцинации – кто-то отбивал с ее лица камень, кусочек за кусочком.

На третий раз вибрация началась у носа и прошла через все тело. Даже зубы застучали.

Застучали зубы. То есть она пошевелилась. А это значит…

Рин в четвертый раз ощутила дрожь. Камень раскололся. Рин свалилась с постамента и ударилась о каменный пол. Боль от ссадин в коленях была чудесной. Рин выплюнула изо рта тряпку. Вонючий и затхлый воздух в глубине горы показался восхитительным. Она больше не задыхалась. Все равно что вынырнуть из воды во влажный воздух. Рин долго стояла на коленях, опустив голову, и просто дышала, наслаждаясь вкусом воздуха в легких.

Она разогнула пальцы. Прикоснулась к лицу, ощупала щеки. От полноты новых ощущений и способности шевелиться ей хотелось расплакаться.

– Великая черепаха! – произнес голос, которого она не слышала целую вечность. – Похоже, кое-кто так и не научился медитировать.

Через секунду глаза Рин привыкли к свету факела. Над ней возвышались две фигуры. Слева Дацзы. А справа – Цзян, покрытый с головы до пят серой пылью и улыбающийся во весь рот, словно они только вчера расстались.

– У тебя грязь в волосах. – Он наклонился, чтобы развязать ей ноги. – О боги, да она повсюду. Придется тебе как следует отмокнуть в ручье.

Рин отпрянула от его прикосновения.

– Не трогай меня.

– Все хорошо, дитя?

Он говорил так легкомысленно, как ни в чем не бывало.

Рин потрясенно уставилась на него. Цзян отсутствовал целый год. А как будто прошли десятилетия. Как он может вести себя так, словно ничего не случилось?

– Эй! – Цзян помахал рукой у нее перед глазами. – Ты так и будешь здесь сидеть?

– Ты меня бросил, – услышала Рин свой голос.

Улыбка Цзяна растаяла.

– Ох, дитя…

– Ты сбежал.

Его виноватое лицо только больше злило Рин.

Ей это казалось издевкой. Цзяну не удастся избежать этого разговора, как обычно – он всегда уклонялся от ответственности, так хорошо притворяясь чокнутым, что все этому верили. Но на самом деле он не был безумен. Теперь Рин на это не купится.

– Ты был мне нужен… Нужен Алтану… А ты просто… просто…

– Я не мог спасти Алтана, – произнес Цзян так тихо, что Рин едва расслышала.

– Но мог бы спасти меня. – Ее голос дрогнул.

Цзян выглядел потрясенным. В кои-то веки он не нашел шутливого ответа, отговорки или возражения.

Рин даже показалось, что он собирается извиниться.

Но потом он наклонил голову набок, и губы изогнулись в усмешке:

– Зачем? Чтобы испортить тебе все удовольствие?

Когда-то шутки Цзяна раздражали, но были спасением в ужасных обстоятельствах. Когда-то только он умел ее рассмешить.

А теперь перед ее глазами полыхнуло красным.

Не задумываясь, Рин бросилась на него, сжав пальцы в кулак. Цзян мгновенно выпростал из рукава ладонь и схватил Рин за руку с неожиданной силой.

Она и забыла, как силен Цзян. Какая мощь скрывается под этой хрупкой и чудаковатой оболочкой.

Ее кулак остановился на полпути.

– Тебе будет лучше, если ты меня ударишь?

– Да.

– Честно?

Рин хмуро смотрела на него несколько секунд, тяжело дыша. А потом опустила руку.

– Ты сбежал, – сказала она.

Обвинение было несправедливо, и она это знала. Но в глубине души она так и не перестала быть ученицей. И ей отчаянно была нужна его защита.

– Ты ушел. – Ее голос дрожал, и Рин ничего не могла с собой поделать. – Оставил меня одну.

– Ох, Рин, – сказал он уже мягче. – Ты думаешь, это место похоже на убежище?

Рин не хотелось его прощать. Хотелось и дальше злиться. Она слишком долго лелеяла свое возмущение и не могла просто так с ним расстаться. Как-никак ее обманул человек, которым она восхищалась.

Но ужасы каменной темницы были еще свежи в памяти. Она только что освободилась. И ничто на свете не заставит ее туда вернуться. Скорее она сбросится с обрыва.

– Так почему же ты это сделал? – спросила она.

– Чтобы защитить тебя. Защитить всех, кто был рядом. Прости, что не мог придумать ничего получше.

На это у нее не было ответа. Слова Цзяна ее ужаснули. Если он считает этот кошмар лучшим выходом, тогда чего же он боится?

– Прости, дитя. – Цзян раскинул руки в примирительном жесте. – Мне правда очень жаль.

Рин отвернулась и покачала головой, прижав руки к груди. Она не могла так легко его простить. Нужно время, чтобы гнев поостыл. Рин не хотела смотреть Цзяну в глаза и была рада тому, что в тусклом свете факела он не увидит ее слезы.

– Так что же изменилось? – спросила она, вытирая щеки. – Твоя Печать разрушается. Ты не боишься того, что может прорваться через нее наружу?

– Я в ужасе, – признался Цзян. – И понятия не имею, к чему может привести моя свобода. Но если я замурую себя здесь, ничего не решится. История так или иначе должна закончиться.