Пылающий храм (СИ)

Перекрывая звон, в церкви загремел голос Лонгсдейла. Хвост смерча впился в углубление по центру звезды, раскручиваясь, выбросил длинное щупальце и схватил ифрита. Тварь заверещала; щупальце поволокло ее по полу, оставляя глубокую борозду и вьющуюся в воздухе гранитную пыль. Стены храма затрещали, как яичная скорлупа. Наконец щупальце втянулось в смерч вместе с ифритом, раздался громкий хлопок, и все исчезло.

На мгновение в церкви воцарилась полная тишина. Огненный столб, защищавший Лонгсдейла, опал и погас; пес встал с комиссара и отступил в сторону; Натан, чувствуя себя жабой после колеса телеги, кое–как поднялся на колени. Оглянулся — Джен, уже не похожая на живой факел, привалилась к стене и тяжело дышала. Рядом с ней по кладке пошла длинная тонкая трещина, в долю секунды расползлась паутиной, и тут внутрь ухнули остатки крыши.

— Бежим! — пронзительно закричала ведьма. Стены церкви посыпались, словно песчаные. Натан с криком «Валентина!» вскочил на ноги и бросился к порталу. Зубы пса вхолостую щелкнули за ногой комиссара.

— Стойте! — крикнул Лонгсдейл. Бреннона, едва приблизившегося к порталу, будто лягнуло в грудь гигантское копыто, и он свалился на пса. В руке консультанта вспыхнул искрящийся льдистый шар, и он швырнул его в основание одного из столбов. Гранитные осколки брызнули фонтаном; в яме комиссар мельком заметил светящийся сосуд, но Лонгсдейл мигом выдернул его оттуда и грохнул об стену. Дымный столб замигал и развеялся. Натан ринулся в щель.

Пол внутри был сухим, без следа крови. Бреннон подхватил Валентину на руки и метнул быстрый взгляд на отверстие над головой — там теснились всякие твари, пытаясь процарапаться внутрь.

— Бегите! — рявкнул Лонгсдейл, уничтожая второй столб. Комиссар помчался к выходу. Тело Валентины было очень легким и совершенно безжизненным.

Бреннон вырвался в свежую, прозрачную от мороза ночь, вдохнул полной грудью, сбежал по ступенькам и галопом пролетел по паперти. Он так хотел оказаться как можно дальше от церкви с ее проклятым порталом, что смог остановиться только в полусотне ярдов от храма. Собственно, у него стало кончаться дыхание, и он наконец ощутил пробирающий до костей мороз. Бреннон опустился в снег и бережно уложил Валентину к себе на колени; ее голова безвольно склонилась к нему на плечо. В длинных узких ранах не было видно крови, и Натан не чувствовал биения ее сердца, хотя прижимал к себе так крепко, словно она могла от этого согреться.

— Валентина! — с мольбой позвал он. — Валентина!

Хотя что проку звать? В ней не осталось ни капли крови — потому что он, слабоумный идиот, отдал ей нож, даже не задумавшись, что она может сделать.

«Валентина, — Натан поднес к ее губам ладонь в надежде уловить хотя бы слабый вздох, — ты же не одна из нас, разве ты можешь…» — она не дышала. Комиссар коснулся ее лица, обнял крепче, будто она еще могла замерзнуть. Горло вдруг сдавило, словно в него кто–то вцепился. Натан прижался щекой к ее волосам.

Вот так он ее уберег…

Он не сразу понял, что согревается. Спину по–прежнему кусал мороз, но по лицу, груди, рукам и коленям растеклось мягкое приятное тепло. Вздрогнув, Бреннон неверяще уставился на Валентину и густо покраснел. В его объятиях лежала высокая стройная женщина, окутанная лишь нежным золотистым сиянием и своими волосами. Куда делась вся одежда и почему — Натан не понял, но постарался не таращиться никуда, кроме лица, благо белокурые локоны были длиной почти до пят. Она была удивительна — одновременно и юна, и нет, прекрасна — Натан знал это точно, но не мог разглядеть черты ее лица за мягкой дымкой. А поскольку удерживать взгляд выше ее шеи становилось все трудней, то Бреннон закрыл глаза и не открывал, пока его щеки не коснулись теплые пальцы. Тогда он осторожно приоткрыл один глаз, дабы убедиться, что не увидит ничего откровенного.

— Не надо за меня бояться, — сказала вдова ван Аллен. Комиссар с облегчением обнаружил, что она вновь одета, и, хотя ее юбку и блузу покрывали пятна крови, на руках не было ни следа шрамов.

— Как вы себя чувствуете? — неловко пробормотал он.

— Гораздо лучше, чем…

До них донесся раскатистый грохот; земля задрожала. Бреннон обернулся к церкви и вскочил на ноги: одна ее стена сложилась, как карточный домик, и осела наземь грудой обломков, увлекая за собой крышу и остальные стены.

— Там же Лонгсдейл! И пес!

— Вы ничем ему не поможете, — Валентина удержала его за руку. — И вряд ли он нуждается в вашей помощи.

— Что значит — вряд ли?!

Над содрогающимися руинами храма взмыли четыре или пять ярких звезд и исчезли в темном небе.

— Это души, — сказала Валентина с облегчением. — Он освободил их.

Бреннон решительно устремился к церкви. Миссис ван Аллен поспешила за ним.

— Почему вы так о нем беспокоитесь?

— А что, нельзя? Чем он хуже любого из нас?

— Он не из вас, — возразила Валентина. — И даже если когда–то и был…

— Вот именно, — мрачно ответил комиссар. — И я выясню, когда и почему он быть перестал. А для этого мне нужно хотя бы допросить пострадавшего.