Пыльные перья

Вера. Лучшая из нас. Первая из нас. Воспитанница Виктора, а потому она может абсолютно все. Красивая, как картинка. Вера. Неотвратимая, как молния, все время бьющая в одно и то же место. Насколько же серьезный оборот принимает дело, если у Виктора здесь теперь вся семья? И это смешно даже. Выходит, вы, столичные шишки, здесь так же беспомощны, как все мы?

– Не говоря уже о том, – продолжала Валли, – что буквально ничто не указывало на его участие в этом, кроме монеты. Ты знаешь его почерк, Вера, мы учили одну историю. Мы обучались у одних наставников. Мы не можем вешать вину на кого-либо, не заручившись серьезной доказательной базой. Он кто угодно, но не убийца. И все эти мертвецы. Тебе лучше меня известно, что он и мертвецы не слишком дружны между собой. А колдуны были мертвее мертвого. Тем более присутствие такое масштабное, воистину царское, сказалось бы на Сашиных видениях.

Вера неуловимо напоминала Мятежного: всегда гнула свою линию, не желала соглашаться хоть с чем-то, кроме того, что уже случилось в ее голове.

– У вас одна рабочая версия. И эта версия ведет вас прямиком к Кощею. И вы вместо этого топчетесь на месте, пытаясь найти пристанище колдунов. Почему?

Саша слишком хорошо знала Валли, чтобы не распознать эту интонацию, легкое натяжение струн, готовых оборваться:

– Потому что, Вера, нашего потенциала в три с половиной человека – ты знаешь, что Саша сражаться не станет, – недостаточно, чтобы промаршировать в Ржавое царство и призвать к ответу его Царя. Спроси у Виктора, прислали ли они в прошлый раз нам помощь? Отвечу: нет. Потому я не двинусь с места, пока у меня не будет достаточных доказательств. И поддержки. Пока у меня есть только монета, сомнительные свидетельства колдунов и Сашины видения. В которых прямого упоминания Кощея не было.

Вера вступила с той же сокрушительной яростью, и Саша про себя отметила, что Виктор в своих воспитанницах, кажется, ценил одни и те же качества. Непокорность, непримиримость, звонкое, потрясающее стаккато голосов.

– Значит, кто-то играет на слепых пятнах ее видений, если таковые есть. Ты знаешь, как они работают? Работают ли они вообще? Или твоя Саша врет?

Саша толкнула дверь кабинета, обозначая свое присутствие. Между двумя женщинами все горело, Вера была немногим старше самой Саши, темноволосая, сероглазая, с чертами лица точно у мраморной статуи. Похожая на Виктора, он называл ее племянницей. Магия внутри нее пела точно так же, как она отзывалась на каждый шаг Валли. Саша смотрела на нее с кошачьим любопытством, чуть склонив голову. Что ты будешь делать? Вера всегда была из них самой непримиримой, болезненно гордой, и магией у нее пела каждая клеточка тела. Даже сейчас Сашин взгляд скользнул по ее пиджаку – весь увешан маленькими булавками, и незнающий бы подумал, что это новая дизайнерская фишка, и Вере она шла. Но Саша знала лучше, защиту распознала легко. Носи булавку от сглаза, не стой на пороге, плюнь через левое плечо, прогони черта, смени обувь с правой ноги на левую – отвадь лешего. Правила простые, они знали их с первых дней.

Саше бы испугаться этого напора, но она стояла неподвижно, продолжая дружелюбно улыбаться, маленькая и несгибаемая золотая запятая. Она говорила почти лениво, чуть растягивая гласные звуки:

– Саша не врет. Ты, Верочка, конечно, не сможешь это проверить. Но мои показания – это ровно все, что у вас есть. И я не видела никого, кроме колдунов. А уж кто дергает эту падаль за ниточки – вопрос открытый. Кто бы ни играл на слепых пятнах моих видений, он делает это восхитительно. Но если мы умные, Вера, а мы умные, то в сказочный государственный переворот мы сыграем чуть позже.

Вера обернулась, юная и подвижная – под одеждой жили одни только мышцы. Вера была опытнее, Вера знала больше, Вера была точной и эффективной, чуть меньше девушка – чуть больше солдат. Петля. Курок. Рукоять меча. Что угодно, но не человеческая девушка.

– Саша. Сколько времени прошло! Год? Полтора?

Саша хмыкнула:

– Полтора года, это был чудесный апрель, и вы с Марком чуть не убили друг друга, я потеряла счет, в который раз. Но точно не в первый и не последний. И ради всего святого, Верочка, прекрати нападать на мою наставницу, эту кровную вражду давно бы оставить в прошлом. Спроси у своего дядюшки, зачем Кощею так марать руки?

Вера хмурилась, рассматривала Сашино лицо, и все это уже случалось. В другой жизни они могли бы стать подругами – в этой у них просто не было времени.

– Ты не думала, что Сказка дичает, потому что дичает ее Царь?